|
Глава 21
Артем жил в тюрьме вместе с заключенными - в небольшом помещении, отличающемся от обычной одноместной камеры лишь отсутствием жалюзей на окне и наличием старенького, задрипанного дивана.
Помощник коменданта тюрьмы, в помощники к которому в свою очередь Артем на первых порах был нештатно определен, целую неделю инструктировал новичка о тюремных порядках, говорил о непременной строгости с арестантами, недопустимости поблажек. Главной функцией Артема было отпирание и запирание дверей. Вроде бы примитивная работа "ключника", но она отнимала почти все время и страшно утомляла: практически в течение всего дня и части ночи приходилось выводить несколько сотен заключенных на прогулку, на хозработы или еще куда, заводить обратно. Первые полтора месяца Артем работал бессменно, а в короткие часы отдыха вырубался мертвым сном.
Поначалу он побаивался зеков - в основном это были злые на судьбу и окружающих люди. "Ты-то зачем сюда сунулся? - однажды вполголоса бросил ему один из заключенных. - Зачем молодость губишь - ты же одним воздухом с нами дышишь? Мы -то, может, и выйдем, а ты останешься замурованным в этих стенах на всю жизнь".
Артем не ответил ему: заключенный был прав. Тюремщикам не позавидуешь - специфический запах, которым насквозь пропитаны стены, ночные смены, высокое напряжение, инсульт... Они здесь умирают рано - в 45-50 лет...
Артем присматривался к заключенным - этим людям, оказавшимся по стечению роковых обстоятельств запертыми в четырех стенах. Он пытался понять, чем преступник отличается от обычного человека. Лишь некоторые производили впечатление закоренелых злодеев. Особо отталкивал его старик-рецидивист с изуродованным лицом. Ему было уже за семьдесят. Полжизни он провел за решеткой за различные преступления. На этот раз он сидел по обвинению в... изнасиловании малолетки. Старик уверял, что не имеет к этому никакого отношения. "Да какой из меня насильник? Лет десять не имею дела с женщиной", - убеждал он, пожирая собеседника одним уцелевшим злым глазом...
Артем не хотел наживать себе врагов в тюрьме. Он старался найти ту золотую середину, которая позволяла бы ему держаться, как эквилибристу на канате, между блюстителями порядка и его нарушителями, одновременно угождать начальству и не особо обижать содержащихся под стражей, боясь их мести в будущем (несколько таких случаев имело место). Нередко он закрывал глаза на мелкие нарушения заключенными правил внутреннего распорядка и даже порой тайком угощал их дешевыми сигаретами, которые бесплатно выдавались персоналу тюрьмы ( сам он не курил и даже никогда не сосал сигарету для проформы, как это делали многие его ровесники из ложной идеи самоутверждения, и, наоборот, считал курение привычкой слабых людей). Артем был уверен, что дозированные отклонения от режимных требований содействуют предотвращению ЧП. Во всяком случае он был на хорошем счету у начальства.
Через полгода в День внутренних войск Артему объявили благодарность за добросовестную службу, а еще через три месяца произвели в прапорщики. После смены Артем заперся в своей комнате-камере, достал из развалившегося диванчика припрятанную (тогда не знал - на черный ли день или для радостного случая) бутылку.
Пил прямо с горлышка и натощак, чтобы скорее раздуть иллюзию праздника. Поначалу вместе с самогоном приятное тепло и радужные надежды стали наполнять его. Но очень скоро крепкое содержимое пузатой бутылки неожиданно раскрыло ему глаза, вмиг убрав розовые очки. Артем вдруг осознал реальное свое положение: кто он теперь - вырванный с корнем росток, не прижившийся на родине; песчинка, заброшенная ветром судьбы за тридевять земель; заблудившаяся в чужой стране овечка, с трепетной надеждой ожидающая милости и благосклонности окружающих?! Кто он здесь? Надзиратель над заблудшими душами, а по сути такой же зек без семьи и отечества, без того, что может дать человеку настоящее чувство свободы... Он даже хуже этих несчастных, мечтающих о глотке свободы, так как сам пошел на добровольное заточение ради призрачного благополучия в будущем. Здесь даже время словно замерзло, - добивал он себя, глядя на толстый слой обледи на своем окошечке.
Но это была лишь минутная слабость. Наутро Артем полностью освободился от своих пессимистических настроений, с головой окунувшись в тюремные будни.
Глава 22
Через год по ходатайству зама Артем получил погоны лейтенанта и вскоре был назначен на должность помощника коменданта, получив солидную надбавку к зарплате. Теперь он остепенился, отрастил для солидности небольшое пузо, приняв начальственный вид, не фамильярничал с заключенными и держался с ними нарочито строго и сухо. Впервые за четыре года своих странствий он отправил матери немного денег и письмо, в котором скупо сообщил, что у него все нормально и просил прислать бутылку армянского коньяка и бастурму. Посылка шла почти целый месяц. Помимо заказа в ней были тонкий лаваш, пара банок с вареньем, сушеные фрукты, грецкие и лесные орехи (диковина для здешних мест), пара вязаных шерстяных носков и длинное письмо. Мать подробно расспрашивала Артема о житье-бытье, где и на чем он спит, чем укрывается, не голодает ли, не мерзнет?.. Между строк она жаловалась на свое одиночество. "Приезжай как-нибудь. Уж больно стосковалась..." - просила мать.
Письмо Артема не растрогало. Его задело лишь то, что один из его одноклассников, как писала в письме мать, ничем не приметный и, казалось, совсем далекий от каких-либо амбиций, Арман, вдруг сделался помощником начальника городского управления внутренних дел...
Однако вскоре, когда, отложив письмо, Артем стал вдыхать позабытый аромат домашнего лаваша, он вдруг почувствовал, что внутри, там, где, наверное, сидит Совесть, что-то гложет его. Действительно, за все четыре года чужбины он написал матери всего одно письмо и позвонил пару раз. Сначала ждал, когда дела поправятся, чтобы было о чем писать. Затем, когда дела вроде бы пошли на лад, как-то не тянуло писать. "Главное, что все нормально. Мать должна чувствовать это. Она всегда улавливает каким-то особым чутьем, когда мне хорошо или плохо, - успокаивал он себя, пытаясь оправдать лень и безразличие. - Ей скоро 50. Поднакоплю деньжат, возьму отпуск и поеду к ней... Соберу всех родственников и соседей, закачу пирушку с живой музыкой, а шабаш буду давать только в валюте - пусть знают, какой я теперь..."
Глава 23
Артем отнес коньяк и палочку бастурмы заместителю начальника тюрьмы.
- "Арарат"! Мой любимый!.. Конечно, мне приятно, но зачем было тратиться? - начальствующий земляк пригласил Артема сесть и стал раскупоривать бутылку. - Хоть и возбраняется пить во время работы, но разик можно. Тем более, что повод весьма уважительный имеется.
Он достал из шкафа два стакана и разлил коньяк.
- Что ж, с повышением! - бодро сказал зам.
Прежде чем чокаться, Артем произнес встречный тост:
- За вас, Артур Борисович!.. Вы фактически вынули меня из петли.
Артем поймал себя на мысли, что впервые за последнее время он искренен по отношению к другому человеку.
- Да ладно, давай пить! - отмахнулся Артур Борисович. - Давно не пробовал наш, армянский!
Он пил медленно, смакуя каждый глоток.
- Отличный коньяк! Он самый!.. - произнес земляк с довольным и одновременно страдальческим выражением лица. - И все же, не утолить таким способом тоску по родине. Тяга к ней передается вместе с молоком матери... Но иногда, дорогой мой, родина предстает в образе злой мачехи...
Приложив тыльную часть руки к губам, Артур Борисович с полминуты молчал, как бы вспоминая что-то.
- Однажды и меня больно обидели там... Впрочем, что рассказывать?.. - голос его неожиданно упал.
Артем с удивлением увидел, как у земляка заблестело в уголках глаз, как дрогнули скулы, изрезанные мужественными морщинами.
- Из-за женщины я вынужден был оставить все: дом, родителей, друзей... - зам старательно выговаривал каждое слово, потому что в минуту волнения его природный недостаток речи усугублялся.
- Да, я был безумно влюблен. Влюблен впервые, со всей силой и искренностью первого настоящего чувства... Я - ущербный, наивный и ослепленный мальчишка, на полтора года младше ее. А она - писаная красавица... Естественно, отказала. Но это еще полбеды. Оттолкнула, грубо прервав меня на полуслове: "Иди научись для начала говорить по-человечески. А то лаешь, как собака..."
Артур Борисович перевел дыхание, закурил. В том, как опрокинув голову, он выпустил краешком рта несколько жидких колечек дыма, Артем почувствовал какую-то обреченность. Оба они молча наблюдали, как невесомые колечки медленно поднимаются вверх, растягиваясь из стороны в сторону, и постепенно тают в воздухе.
- Тогда я был очень молод, горяч и опрометчив! - Артур Борисович снова заговорил. - Мне казалось, что везде, за каждым углом, затаилась измена, что все тычут в меня пальцем и смеются. Я не знал, куда себя деть... Тут весьма кстати призвали в армию. Это было настоящее спасение! Тогда страна советов была одна общая, необъятная родина, и на распределительном пункте я попросился на крайний север, как можно дальше от моей с тобой настоящей родины. Просьбу мою работники военкомата приняли с удивлением и нескрываемой радостью... После службы остался здесь...
Зам притушил сигарету в пепельнице в виде птичьего гнезда, обвитого змеей. Ее, по всей видимости, искусно смастерил кто-то из заключенных, используя сподручный материал, природу которого сразу трудно было определить.
- Короче говоря, я бежал, не оглядываясь. Бежал с глубокой и незаживающей раной в сердце, ища прибежища и успокоения на чужбине. Ведь тогда родной край ассоциировался у меня с моей нелепой любовью...
Глава 24
Очень часто, слушая того или иного собеседника, Артем невольно цеплялся за его слова, задумываясь о чем-то своем, подспудно его волновавшем. Сейчас он пытался понять, почему почти все встречавшиеся до сих пор ему люди - и стар, и млад, говоря о женщине самое разное, часто полярное (кто-то настойчиво советовал держаться от них подальше, кто-то, наоборот, чаще и ближе общаться с ними), неизменно отзывались о них, как о существах роковых, причем с отрицательным смыслом. А ведь по собственным наблюдениям Артема все обстояло наоборот - не женщина, а мужчина часто нес в себе разрушение: его отец, рябой участковый, студент Квазимодо, да и он сам с его нелепой робостью и в то же время необъяснимой агрессивностью...
- Страсть к женщине подобно огню. Если ты его контролируешь, она согревает, если нет - сжигает, - продолжал тем временем Артур Борисович. - Конечно, несуразная моя любовь помогла мне в определенном смысле: я добился своего, дослужился до подполковника. Но не зря говорят, что чужая невеста всегда кажется краше. В действительности все оказалось мишурой: должность, положение, привилегии... Думал, уйду далеко, и родина перестанет даже сниться мне. А она все снится и мерещится. Родина, как нога или рука, органическая составная человека. А чужбина похожа на протез - каким бы качественным он ни был, никогда не станет полноценной заменой живой части организма... Знаешь, что я любил больше всего в отрочестве? Ездить на лето к бабушке, лазить по тутовым деревьям и лакомиться сочными сладкими ягодами. Особенно мне нравилась немного перезрелая тута, она словно вбирала в себя солнце, в ней чувствовался аромат и вкус лета... А еще я соскучился по вкусу горной родниковой воды... Как это было давно!..
С минуту длилась пауза. Слышался лязг замков и цепей открывающихся и почти тут же захлопывающихся железных дверей. Новый ключник вовсю орудовал своим нехитрым орудием.
- От судьбы, все равно, не убежишь... - Артур Борисович снова закурил. За стеклом разыгралась вьюга. Она, казалось, смеялась над его южными мечтами. - Когда-нибудь в открытом поле ты встретишь маленького человечка. Он посмотрит в упор на тебя суровым взглядом, и ты, по глупости и самонадеянности своей, примешь это за вызов и схватишься с ним. Ты попытаешься свалить его. Но он глубоко врос своими ногами-корнями в землю, и из его крепких объятий теперь уже ты не можешь вырваться... Это и есть твоя судьба, и никуда от нее не деться: ты в ее руках, она - в твоих.
Артур Борисович неожиданно запел, затянув грустную армянскую песню о потерянной любви: "Я полюбил, а яр*** мою увели..." Артему стало по-настоящему жаль его. Умудренный опытом земляк, казалось, достигший достаточного успеха в жизни (успеха, о котором Артем еще только мечтал), теперь уже не представлялся ему, как раньше, неким рыцарем без страха и упрека. Теперь глаза его заволакивали слезы. Он плакал, как ребенок...
- Умирать все равно поеду на родину, - как-то обреченно произнес Артур Борисович.
Наконец он посмотрел на полные стаканы.
- Впрочем, что это мы все о грустном?.. Жизнь еще не раз придушит, чтобы напомнить нам о смерти, но отпустит в самый последний момент. Надо быть сильным и готовым ко всему... Вот что я подумал: тебе необходимо продолжить образование, да и диплом пригодится. Готовь бумаги, мы поможем тебе устроиться в университет на заочное отделение. Теребить особо не будут - раз в полгода поедешь сдавать экзамены... Ну давай, за тебя и твои успехи!..
Они чокнулись, выпили, и на миг Артему показалось, что Родина, давно уже ставшая для него абстрактной категорией, вдруг приблизилась, обретя плоть и кровь.
Глава 25
Уже через полтора месяца Артем был зачислен на заочное отделение юридического факультета университета ближайшего города, расположенного в сотне километров.
Вновь во всей своей силе ожили прежние мечты, которые чуть было не погибли подобно птице, замерзающей в местные 50-и градусные морозы прямо в воздухе и падающей камнем вниз. Воображение рисовало самые лестные картины: вот, вернувшись на родину с погонами полковника могучей державы, он заставит всех на своей маленькой родине разинуть от изумления рты. Встречные почтительно кланяются ему, молоденькие женщины улыбаются и оборачиваются вслед, любуясь его статной фигурой и необычным мундиром. Его принимает сам президент, который вызывает старика-министра внутренних дел для знакомства с молодым перспективным полковником. Тот в свою очередь предлагает ему должность одного из своих заместителей. Скорее с улыбкой иронии, чем благодарности Артем принимает предложение... А через год-два, глядь, и он - в министерском кресле. "Вот тогда будем решать вопросы. Вот тогда кое-кем займусь всерьез..." - страстно подумал он.
Однажды по дороге в университет, как раз в тот момент, когда Артем в очередной раз в своем воображении примеривал генеральский мундир, его остановил патрульный сержант.
- Уважаемый, - милиционер издалека поманил его, деловито щелкнув большим и средним пальцем высоко поднятой руки, по-всей видимости, узнав в нем кавказца (Артем был в штатском). - Документики!
Артем, которому такое обращение до поступления на службу было привычным, сначала невольно сжался, готовясь к защите, потом, словно внезапно вспомнив что-то, выпрямился и с вызовом посмотрел на милиционера.
- А ну представься, сержант! - Артем встал на дыбы, тыча милиционеру в нос свое лейтенантское удостоверение. - За кого ты меня принял? Или за черномазого считаешь?! Меня - российского офицера?!
С минуту он менторским тоном отчитывал явно опешившего патрульного, бросив напоследок:
- Тебе повезло, что я сегодня добрый!
Артем удалился, довольный собой и вдохновленный тем, как приструнил сержантика... С некоторых пор он завел себе привычку анализировать свое недавнее прошлое: с каждым годом и даже месяцем он относился с иронией и недоверием к "прежнему себе", считая на данный момент себя более зрелым и мудрым. "Вот бы тогда теперешний мой ум!" - говорил он себе, разбирая ту или иную ситуацию, тот или иной свой поступок. О прежнем же Артемке-изгое он вообще стеснялся вспоминать.
Глава 26
Несмотря на успехи по службе, вопрос нормального жилья оставался для Артема нерешенным. Тесная и сырая комната-камера, где он жил, не только морально давила, но отражалась и на здоровье. У Артема постоянно болели суставы, однажды схватили почки, приковав почти на неделю к постели. Помимо всего прочего Артем опасался, что отсутствие постоянной прописки и жилья на определенном этапе могут стать серьезной помехой для карьеры.
Тут совершенно случайно Артем узнал, что неподалеку от университета, где он заочно обучался, живут его земляки - брат с сестрой. Он стал интересоваться... Каково же было его изумление, когда сестра оказалась не кто иная, как Аида из бывшего параллельного класса.
В свободное от смены воскресенье Артем встал спозаранку, побрился, погладил выходную форму, оделся, надушился и отправился на перрон. Через полтора часа он сошел с электрички, купил в ближайшем цветочном ларьке большой букет и взял такси. Вскоре он оказался возле скромного особняка с зеленой калиткой. В ответ на стук залаяла собака, а затем вышла невысокая круглолицая женщина в пестром домашнем халате. Артем не сразу узнал ее. За пять лет, что они не виделись, Аида пополнела, похорошела лицом. В школе она была обычной, незаметной тихоней, далеко не преуспевающей в учебе. Но сейчас благодаря брату, который давно жил в России, устроилась в банке и даже была ведущим специалистом в отделе.
Аида стояла в непринужденной, несколько картинной позе - не осталось и следа от прежней ее угловатости. С полминуты она удивленно глядела на представительного молодого человека в форме с офицерскими погонами, потом нерешительно, как бы сомневаясь, воскликнула: "Артем, какими судьбами?! " Они обнялись, обменявшись дружескими поцелуями.
Аида провела Артема в дом. "Вот так и живем," - она, а вместе с ней и Артем, обвели взглядом хорошо обставленную гостиную.
- Брат на рынке, у него там контейнер. В месяц раз ездит за товаром - почти за 1000 километров отсюда. Работает без выходных. Домой возвращается поздно...
За чаем Артем расспрашивал Аиду о житье-бытье, рассказывал о себе, медленно подбираясь к тому, из-за чего собственно и приехал. Он тайно возликовал, узнав, что брат девушки собирается жениться и переехать на квартиру в центре города. Прощаясь после вкусного домашнего обеда, по которому он успел изрядно стосковаться, Артем в ответ на просьбу Аиды почаще приходить, пожаловался на свою занятость, обещав зайти, как только освободится.
За это время он должен был продумать детали своего тайного плана.
Глава 27
Через воскресенье Артем снова сидел в гостях у Аиды. "Пора настраивать ее на конкретный лад", - убеждал он себя по дороге.
Хозяйка была весела, румяные ее щеки дышали здоровьем, избытком нерастраченной девичьей энергии. Поговорив немного о всяких пустяках, Артем вкрадчиво начал:
- Аида, мне стоит неимоверных усилий признаться в этом... Но мы, в конце концов, взрослые люди и не должны стыдиться того, что внушает нам чувство... - он стыдливо опустил глаза. - Скажу без обиняков, я часто вспоминал тебя все эти годы...
Девушка взглянула на него с любопытством.
- Да, да, не удивляйся. Как я счастлив, что слу... (он хотел сказать "случай", но вовремя поправился), что судьба наконец предоставила мне возможность признаться тебе в сокровенном.
Аида рассмеялась.
- Только не говори, что приехал за тридевять земель специально из-за меня! Неужели десяти школьных лет тебе было недостаточно? - попробовала отшутиться она.
- Но ведь тогда мы были еще детьми. Только сейчас я осознал, что лишь с тобой могу быть счастливым...
Аида чуть не поперхнулась чаем. Она вдруг стала серьезной.
- Но Артем, дорогой, извини: у меня - парень...
- О, тогда прошу прощения... - у Артема померк взор. Он был крайне разочарован и явно не предвидел такого ответа.
- Что ж, поздравляю! Надеюсь, ты познакомишь меня с ним. Наш он или из местных? - Артем быстро взял себя в руки.
- Местный, - односложно ответила Аида, давая понять, что не собирается особо распространяться о своих сердечных делах. - Чаю добавить?
Разумеется, так просто Артем сдаваться не собирался. Он лишь отступил, чтобы обдумать дальнейшие свои шаги.
Когда он вернулся в тюрьму, дежурный передал ему письмо. Он пробежал неровные строчки. "Опять!" Мать все беспокоилась за него, жаловалась на свое одиночество и нехорошее предчувствие. "Что такого ответить ей.., сколько денег послать, чтобы она поняла, что у меня все нормально, и успокоилась наконец? " - зло отмахнулся Артем, вовсе не удивившись своей реакции.
В следующий раз он явился к Аиде неожиданно - посередине недели. Ей нездоровилось. Она лежала в постели с обмотанной полотенцем головой. Артем попросил ее не беспокоиться, собственноручно заварил чай и поднес его больной на серебряном подносе. "Стол и постель - необходимые атрибуты брака", - невольно пришли на память слова кого-то из великих (Артем, как всегда, не помнил чьи конкретно - у него в голове всегда царил хаос на сей счет). Он сел у изголовья больной и попробовал покормить ее с ложечки медом. Аида искусно скрывала свое раздражение.
- Твои слова не дают мне покоя - которые уже сутки не могу сомкнуть глаз, - Артем взял ее белую пухлую руку, заглянув ей в глаза печальным, потерянным взглядом. - Я чувствую, что без тебя моя жизнь будет блеклой и бессмысленной. Зачем тебе связывать судьбу с человеком не нашей национальности? Непрочен такой союз, да и счастье на чужбине призрачно и недолговечно...
- Ты-то в таком случае зачем сюда подался, миленький?! - Аида вдруг вспыхнула.
- Но я временно... - произнес Артем и запнулся.
- Не морочь мне голову. Признайся: ты покидал родину, лелея надежду получше устроиться... Хотя бы молчал и не лицемерил, - по лицу Аиды мелькнула тень неподдельной злобы.
На Артема жалко было смотреть - Аида, казалось, раскусила его. Он сидел сгорбившись, лобные залысины покрылись зернами пота. С полминуты они молчали. Аида плотнее укуталась в шаль, а Артем вытирал свое взмокшее лицо платком.
- Сдается мне, вовсе нет у тебя никакого женишка, - неожиданно произнес Артем, встав и давая всем своим видом понять, что задет за живое, оскорблен до глубины души. - Ты просто меня отвадить хочешь.
- Артем, неужели ты уже настолько безнадежен, что готов хвататься за все, что попадется под руку?! Извини меня за прямоту, но ты пытаешься склеить собственное счастье из случайных лоскутков личной жизни других, ворованной любви и украденных фрагментов чужого счастья. Ни к чему хорошему это не приведет... А женишок мой не виртуальный, а вполне реальный, к тому же крутой и ревнивый - тебе лучше с ним не связываться.
Вновь воцарилась неловкая пауза. Артем думал: "Вот какой идейной стала. Откуда она набралась всего этого?! Интересно, где у нее эрогенные зоны, и есть ли у нее они вообще?"
- Все беды в этом мире от вас, женщин, - вдруг он заговорил словами старушки-хозяйки из своей студенческой поры.- Ты понимаешь, что разбиваешь мне сердце! Теперь я не знаю, как быть... Впрочем, знаю! Прощай! - он схватил фуражку, но вместо того, чтобы решительно двинуться к двери и, хлопнув ею, уйти, Артем встал как вкопанный.
Аиде стало жалко школьного товарища. Артем стоял посредине комнаты с опущенными плечами и головой. В растерянности он мял форменную фуражку. В этой жалкой позе он стоял несколько мгновений, словно действительно не зная, как быть. Могла ли Аида догадаться, что это был лишь искусный театральный жест, и что в душе его поклонник смеется?! Она попросила Артема подойти, взяла его за руку, чтобы успокоить:
- Ну, извини, Артемка. Я не хотела тебя обидеть...
Тут случилось невероятное. Артем обнял Аиду и лихорадочно стал обсыпать поцелуями ее лицо, шею, грудь. Поначалу она отчаянно вырывалась, но, ослабленная болезнью, она сопротивлялась недолго. Аида вдруг упала, словно подстреленная куропатка и сникла...
К изумлению Артема, Аида оказалась девственницей... Это шло вразрез с его планами.
Глава 28
Теперь Артем инстинктивно боялся ее, понимая каким-то чутьем, что Аида не только не будет ему опорой, но, наоборот, грозит стать серьезной помехой на пути к вершине, которую он для себя наметил. Однако любопытство и неутоленная страсть толкали Артема к ней, словно мотылька к огню. Вскоре сама Аида неожиданно прикипела к нему и теперь с нетерпением ждала его визита. Артем приходил каждую неделю - в субботу или воскресенье.
- Ты мой первый мужчина, но единственный и последний, - самозабвенно говорила Аида, и Артем удивлялся произошедшей с ней столь разительной перемене. - Сейчас мне кажется, что любить можно только твои губы, твой нос, твой подбородок, твой беспокойный лоб... У меня такое чувство, что я всегда любила только их... И как я не замечала тебя в школе?!
Каждый раз она придумывала для него что-то новое, нежное и ласковое... Все это начинало раздражать Артема.
- А как же женишок твой? - не без злорадства ввернул однажды Артем.
- Я отшила его, - беззаботно сказала она и вдруг... укусила его в руку. Артем почувствовал настоящую боль.
- Что за страсти?! - не скрывая своего недовольства, произнес он.
В глубине души Артему нравилось, что наконец его полюбили, что он стал причиной счастья для кого-то, хотя сам был не вполне счастлив. Но от намеков о браке Аида уже перешла к откровенному разговору и предлагала Артему поговорить с братом, с которым ему пока так и не довелось по-настоящему познакомиться.
- Он в курсе наших отношений и хотел увидеть тебя.
Между тем Артем жил с раздвоенным сознанием. Он теперь отдавал себе отчет, какую тяжелую ношу ответственности взваливает на себя, связав жизнь с женщиной, которую не любил и которая, вопреки ожиданиям, оказалась строгих, старомодных, в его понимании, нравов. Ведь он добивался лишь ее расположения для фиктивного брака и постоянной прописки, а она, выходит, берегла себя для одного-единственного. По роковому стечению обстоятельств этим единственным оказался он. Артем прекрасно понимал, что разбивает ей жизнь и что сам теперь просто так не отвертится...
- Ну что ты молчишь? Неужели у тебя не осталось слов для меня? Ты же раньше почти стихами говорил, - допытывалась Аида. - Скажи, что хоть чуточку любишь меня.
Артем хотел сказать в ответ что-то ласковое, чтобы она оставила его в покое, но ничего не вышло. Самому себе он вынужден был признаться, что стремясь быть сильным на пути к достижению своей цели и не поддаваться ни в коем случае чувствам, подавил в себе много такого, без чего не в состоянии давать другим тепло и радость. Он методично вытравливал из своей души остатки и даже намеки на все доброе и хорошее - лишнее и слабое, в его понимании, мешающее быть твердым на пути к цели. Неискренность и черствость стали привычкой и нормой в общении с окружающими. У него атрофировалась способность к адекватному чувству...
Обуреваемый сомнениями относительно целесообразности дальнейшей связи, Артем однажды не выдержал и в ответ на обычные признания Аиды выпалил:
- Все вы, женщины, на одно лицо... вам все время подавай предметное доказательство любви!
Аида уставилась на него огромными, вопрощающими глазами:
- Признайся, я тебе в тягость?
Она усадила Артема на диван и попыталась вызвать на откровенный разговор. Он пролепетал что-то вроде извинения, хотел еще что-то добавить, но неожиданно выдавил из себя нелепое и бесчувственное нравоучение:
- Не надо быть такой сентиментальной... Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
Про себя же он негодовал: "Вот впутался!"
Глава 29
В очередное воскресенье, которое по злой иронии пришлось на день святого Валентина - праздник влюбленных, Артем купил шампанское, дорогую бонбоньерку и шикарный букет. Он решил красиво распрощаться с Аидой и больше никогда не видеться с ней. Однако, когда вошел, Аида так искренне и бурно проявила свою радость, что Артем заколебался. Она обсыпала своего "жениха" поцелуями, кокетливо коря его за то, что так потратился.
Сейчас Артем был столь же нерешителен, как в первые дни, когда собирался делать Аиде предложение. Пока распивали шампанское, он несколько раз приказывал себе сказать то, для чего собственно и пришел. Но язык никак не поворачивался, и Артем все ждал более удобного момента. Вдруг послышался стук в ворота.
- Брат? - насторожился Артем. Он не хотел видеть его, но Аиде сказал обратное: "Вот и познакомимся наконец".
- Нет. Он в отъезде...
Стук повторился, и через минуту мужской голос позвал:
- Аида, открой! Это я...
- Это он, Володя, - Аида побледнела.
- Значит он все-таки существует, - словно обиделся Артем. - Я поговорю с ним.
На самом деле Артем был далек от такого намерения. В душе он ликовал, как утопающий, которому в последний момент бросили спасательный круг: "Значит все может разрешиться само собой. Тот, кто нам мешал, тот нам и поможет". Артем картинно поднялся и повернулся в сторону двери.
- Прошу тебя, не надо... Постучит и уйдет, - Аида схватила его за предплечье.
Артем стряхнул с себя ее руку и строго посмотрел на нее.
- Почему ты скрывала от меня? - со злым упреком произнес он. - Признавайся, ты что-нибудь обещала ему?
- Я не хотела тебя зря тревожить, думала отстанет... Не тут то было: говорит, что я разбила ему сердце, и что он обязательно сделает что-нибудь с собой или со мной.
- Я поговорю с ним, - повторил с напускной решимостью Артем и подался вперед, но Аида встала перед дверью.
- Как-нибудь потом, когда остынешь... Он, кажется, ушел.
Артем так и не сказал ничего Аиде, отложив свои планы до следующего раза. Об интиме в этот раз он и не думал, но когда прощался, Аида неожиданно вцепилась ему в руку и повлекла к постели. Артем сопротивляться не стал. Однако любовь на этот раз показалась ему пресной и невыносимо скучной.
Уходил он уже в сумерки. Аида проводила его до калитки.
- Будь осторожен, наших здесь не особенно жалуют, - сказала она, поцеловав Артема на прощанье. - В субботу приготовлю хинкали, по особому рецепту. Жду, миленький!
Глава 30
До последней электрички оставалось четверть часа. Чтобы сократить путь к вокзалу, Артем пошел напрямик, по темному скверу. Он был крайне недоволен собой. Если поначалу победа над Аидой, которая несомненно помнила Артемку-изгоя (да и сама, невзирая на свою любовь к нему, являлась неким живым укором ему), ассоциировала с победой над прошлым и вдохновляла его, то сейчас Артем понимал никчемность и нелепость этой связи. "Голые амбиции, эгоизм и неутоленная животная страсть были мотивом моих поступков! - корил он себя, с удивлением обнаруживая, что его охватывает какое-то неведомое ранее чувство, похожее на раскаянье. - Жертвой же предательского желания, притаившегося в уголках сознания, стало невинное по сути существо"... Он решил больше не возвращаться к Аиде.
Артем был уже где-то в середине сквера, когда сзади позвали:
- Эй, дядя, закурить найдется!
Голос показался Артему знакомым. Он обернулся, но в темноте ничего не разобрал.
- Не курю, - бросил Артем и повернулся, чтобы продолжить свой путь, но повелительный возглас остановил его.
- Постой, черномазый! Базар есть! - появившиеся из темноты четыре темных силуэта приблизились, окружив его со всех сторон.
- Ну вот и встретились!.. Будем знакомы - Володей меня величать! - коренастый малый в кожанке задиристо, как бы в шутку протянул руку. - Догадываешься, с кем говоришь?
- Ребята, вы меня с кем-то путаете, - Артем не взял его руку.
- Нет, дружок, как раз ты нам и нужен! Мы тебя давно уже пасем. Ведь это ты ходишь к нашей банкирше? - тот, кто представился Володей, плотнее подступился к Артему и с наглым вызовом заглянул ему в глаза (даже в этот критический для себя момент Артем в силу своей привычки, зациклился на слове "нашей", моментально проанализировав не только смысл, с которым оно было произнесено, но и уловив все его оттенки). - Знаешь, собака, чье мясо съела?!
- Да пошел ты!.. - Артем изо всех сил толкнул Володю и попытался убежать. Но его тут же сбили и стали пинать. В воздухе что-то блеснуло, и Артем почувствовал пронзительную боль в области паха. Он попытался схватить лезвие повторно занесенного ножа...
- Будешь зариться на чужое!.. - сквозь кровавый туман до него доносился глухой и злой голос Володи. Он уже не чувствовал ударов тяжелых ботинок и совсем не сопротивлялся: "Цинизм - оружие обоюдоострое", - вновь послышалось ему то ли во сне, то ли наяву, и уже позабытый образ женщины в белых одеяниях пролетел над ним...
Артем лежал, распластавшись, на холодной чужой земле. "Все! Так глупо и нелепо!.." - пронеслось в угасающем сознании. Вместе с вытекающей кровью уходили, умирая, и мечты Артема...
Послесловие
Вот так неожиданно оборвались мечты Артема.
Читатель, пожалуй, обвинит автора в жестокости - ведь он внезапно остановил своего героя на полпути, на том самом месте, когда после долгих мытарств, наконец, вроде бы стали исполняться его заветные желания.
Но ведь Артем - образ собирательный, несмотря на некоторую уникальность его судьбы. Сколько молодых жизней было принесено в жертву призрачных надежд, эгоизма и ложных амбиций, часто облаченных в сомнительную броню цинизма, безнравственности, наглости и бесстыдства! И как часто в жизни именно в тот момент, когда с тайным ликованием уже собираешься надеть на себя тогу победителя, судьба распоряжается иначе. На одного счастливчика, увы, приходятся тысячи обманувшихся в своих расчетах и надеждах молодых людей.
Что касается конкретно Артема, то ему, наверное, больше всего не хватало главного - веры. Веры в то, что можно достичь чего-либо в жизни без обмана и интриг, оставаясь человеком, критерием оценки которого является нравственность. Артем пытался подстроить под свои планы все, в том числе поставить на службу себе сам Случай, в который единственно, пожалуй, и верил. Он опутал себя паутиной придуманной им же ложной системы ценностей, став в конечном итоге ее заложником. Увы, на пути к сомнительным вершинам человек растрачивает много того, что должно быть для него свято, что он всю жизнь должен был нести как факел в ночи, чтобы не заплутать, не сбиться с верного пути.
В планетарном масштабе земля, конечно, одна общая на всех. Но отказываться от того самого уголка, где тебе было уготовано появиться на свет Божий, все равно, что отворачиваться от родной матери и проситься в пасынки к чужой женщине, которая вовсе и не желает быть мачехой, ибо у нее хватает своих детей...
Примечания:
*Вертухай - надзиратель в тюрьме
** Яр - любимая | |
Главная 
