Армянский воин не захотел смириться с поведением преступных армянских политиков, принявших решение сдать Шаумян и Мардакерт во имя сохранения власти. В окопах под Члдраном – последней линией, после которой становились неизбежными потеря Гандзасара и марш танковых колонн на Степанакерт, происходит следующий разговор: – Само, отходим. Это бесполезно, нас сдали азерам. Мы не удержим. В ответ раздаются мат и крик: – Кто сдал? А у меня спросили, перед тем как сдавать? Стоять! Так же «не спросили» отряд смертников, занявших оборону на высотах, за которыми стоит Гандзасар. Лучшие сыны и будущая несостоявшаяся слава Армянского мира – молодые художники, скульпторы, музыканты взяли в руки оружие и ценой своей жизни остановили наступление. И кто возьмет на себя смелость оценить цену такой жертвы?

Карен Агекян, Рачья Арзуманян [1]

Падение Карса 30 октября 1920 года остается одной из самых позорных и постыдных страниц новейшей армянской истории. Как по другому охарактеризовать тот факт, что армянская армия в условиях многократного превосходства в численности и вооружении в течение нескольких часов без боя сдала противнику город-крепость с многоуровневой системой оборонительных сооружений, более чем 700 орудиями и несчетным количеством боеприпасов. Попали в плен десятки тысяч армянских граждан, тысячи воинов, более чем 120 офицеров, в том числе три генерала (Араратян, Пирумян, Газарян), один министр (Бабалян)...

Карен Агекян, Рачья Арзуманян [2]

Независимость.

С провозглашением независимости Армении и началом национально освободительной войны в Арцахе и до сегодняшнего дня, от разных людей можно услышать один и тот же вопрос. Зачем нам нужна независимость? Двадцать два года назад я был слишком молод, и у меня не было осмысленного ответа на этот вопрос. Я лишь знал, что нужна. Так мне говорило моё сердце. Прошло время. Я получил достаточно качественное образование, включающее в себя как специальные знания, так и навыки системного, пошагового мышления. Как это не редко бывает, ответ на этот вопрос пришёл со временем.

Любое явление может быть рассмотрено на разных уровнях своей организации. Это относится и к вопросу о независимости Армении. К объединению и созданию единой, монолитной силы, способной успешно противостоять нашим врагам, нас подталкивают наши инстинкты. Именно они заставляют людскую массу самоорганизовываться в иерархичную, построенную по принципу пирамиды структуру. Это основа существования нашего общества и стремления к независимости. Она в нашей природе.

Этнос в процессе своего развития, подобно индивидууму, проходит через разные этапы становления своего Я. Его осознание своего места в мире зреет. И если он не останавливается в этом процессе и не встаёт на гибельный путь деградации, со временем этнос становиться зрелой, высокоорганизованной общностью людей. В какой-то момент в течение этого процесса приходит понимание необходимости провозглашения государственной независимости. Начинается долгий, тернистый и часто кровавый путь, ведущий к ней. Зачем нужны огромные человеческие и экономические потери? Ведь гораздо проще продолжать своё существование подобно тому, как это было ранее, трудиться, рожать и расти детей. Ответ на этот вопрос только один. Имея цель создать независимое государство, не редко неся огромные потери, этнос добивается наиболее оптимальных условий существования последующих поколений. Достигнутая государственная независимость даёт качественно новые возможности существования общества в будущем. Только тогда когда человек берёт в свои руки свое настоящее и будущее, он становимся на путь становления зрелой личности. Ежедневно жертвуя комфортом, рискуя вступить в конфликты с другими людьми, мы находим своё место в жизни и, тем самым, увеличиваем свои шансы на выживание и продолжение своего рода. Тот же самый процесс происходит и с этносом. В какой-то момент в процессе становления зрелого национального мировоззрения, в начале элиты, а затем и народные массы, начинают осознавать, что все ключевые «перекрёстки, мосты и телеграфы», влияющие на судьбу народа, должны находиться руках самого народа и его государственного аппарата. Только такой подход может максимально увеличить как в настоящем, так и в будущем шансы этноса на выживание и процветание.

Государственная независимость это наивысшая ценность армянского народа. Именно независимость увеличивает вероятность выживания нашего народа в будущем, так как подразумевает наличие институтов предназначенных как для организации структуры общества и его нормальной жизнедеятельности, так и для защиты общества от внешних опасностей. Если народ не берёт в свои руки оружие, не создаёт армию и государство, не защищает свою страну с оружием в руках, ни одна другая страна не сделает этого вместо него и такой народ будет заслуженно обречён на уничтожение и ассимиляцию. Пример – наша собственная история. Отсутствие государственной независимости и всех характерных для неё структур привело к ассимиляции и уничтожению огромной части армянского народа в большей степени в Османской империи, а впоследствии и в Турецкой республике и в АДР и в меньшей степени в Царской России. Другим трагическим примером может служить судьба автохтонных народов Азербайджана, на сегодняшний день подвергающихся ассимиляции и физическому уничтожению. Потеря независимости или отказ от неё это путь к деградации и национальной гибели. Жизнь людей и народов это постоянная борьба за ресурсы. Ни один иной народ, ни одно иное государство не будет альтруистично и бездумно тратить свои ресурсы ради благоденствия другого этноса. Иначе, тем самым, оно ослабит свои позиции. Именно эти мысли заставляют нас защищать тезис о том, что государственная независимость Армении это наивысшая ценность армянского народа.

Государственное мышление нации.

Мы неисправимые романтики. Наша романтика – родом из нашего детства. Она корнями своими связывает нас с нашими родителями, дедушками и бабушками, с нашими предками, отстоящими от нас на сотни и тысячи лет. Наша романтика – неизлечимая болезнь, которая будет сопровождать нас до последнего нашего вздоха. Наше мировоззрение формировалось под влиянием романов «Самвел», «Геворк Марзпетуни», «Вардананк», под воздействием рассказов о фидаинах прошлого и подвигах героев настоящего, таких как Монте Мелконян и Леонид Азгалдян. Наше мировоззрение – производное от болезненного осознания чудовищной трагедии, случившейся с нашим народом в начале XX века. У нашего мировоззрения не осталось ничего кроме как повернуться лицом к врагу. Доминантной для нас стала идея о возврате потерянной Родины. Путь к осуществлению этого мы увидели лежащим через духовное взросление армянской нации и становления независимой, сильной армянской государственности. Наша идеология – это идеология Гарегина Нжде, Шаана Натали, Зареванда Монте Мелконяна и Леонида Азгалдяна.

Со времён Гарегина Нжде прошло много лет, и наука не стояла на месте. Накапливались новые знания о человеке и об организации человеческого общества. При этом за прошедшие десятилетия идеи наших великих мыслителей первой половины двадцатого века ничуть не потеряли в ценности. Они до сих пор сохраняют свою актуальность. Но сейчас требованием времени является переосмысление этих идей с точки зрения современных реалий. Такое переосмысление крайне необходимо нам для того, чтобы дать идеям Нжде, Натали и Зареванда новую и более яркую жизнь.

Нам бы хотелось начать с обсуждения вопроса о политической зрелости нации, или иначе говоря – с понятия "государственное мышление”.

Выбор пути, по которому наш народ пойдёт в будущее, будет лежать между двумя диаметрально противоположенными жизненными принципами. Первая возможность в своем крайностном проявлении это движение вперёд по воле волн, отказ вести самостоятельную политику и становление сателлитом какой либо могущественной державы. Вторая возможность – выбор активного пути, осознанного проектирования и самостоятельного созидания будущего своей страны, исходя из своих национальных и государственных интересов. К какому из полюсов будет тяготеть армянский народ? Нужно ли доказывать сколь гибельным для нас будет первый путь и сколь трудным, но единственно верным окажется второй? Тем не менее.

Путь, пройденный армянским народом в конце XIX и в начале XX веков, оказался чрезвычайно кровавым и трагичным. Наши потери были колоссальными по всем параметрам: человеческим, территориальным, политическим и моральным. Взамен мы приобрели опыт. Как мы сумеем им распорядиться, покажет время. «Потери не страшны, страшны напрасные потери, если они ничему не учат, не прибавляют опыта, трезвости. Неспособность к переоценкам — вот катастрофа. Без переоценок теряет смысл поиск, а без поиска умирает не только мысль народов, но и сами народы», - эти слова принадлежат Гарегину Нжде [3]. В той же работе Нжде пишет: «В самом деле, почему проиграл и оказался брошенным своими друзьями армянский народ? Что тому виной: географическое положение страны, христианская Европа, мусульманская Азия, сама судьба? — Все, кроме нас, — так рассуждает наше неисправимое обывательское сознание. Это образ мышления… Жалуются, недовольны, проклинают судьбу и бесконечно повторяют, что мы находимся на великих перекрестках Земли, что плохи они, эти перекрестки». И ещё одна цитата из той же работы: «Из-за упований на чужих, присущих некоторым нашим политическим силам, недостатка уверенности в себе и страха одиночества наш народ, способный успешно организовать самооборону, превратился в безвольную толпу и проиграл. Наши поражения были психологическими, мы проиграли не по причине численной и технической слабости, а потому что были слабы духом. Под чужим управлением армянин — боец редкого мужества, а под собственным знаменем — зачастую трус и пораженец». В двадцатые годы прошлого столетия армянину нужно было иметь глубокое понимание причин произошедшей трагедии, чтобы сформировать в своём сознании подобные мысли. Эти оценки, данные Гарегином Нжде армянскому духу, государственности, армии и народу крайне нелицеприятны и болезненны для нас даже сегодня через девяносто лет. После прочтения этих слов первым рефлекторным желанием бывает отвернуться от них. Но мы принимаем их. Принимаем потому, что эти оценки дал человек, имеющий на это полное моральное право, глубоко осознающий, то, что он говорит, человек, внёсший выдающийся вклад в дело защиты нашей Родины и в создание основ новой армянской национальной идеологии, что, возможно, является самым ценным из его наследия. В эти же годы всю трагичность ситуации осознавал ещё один армянский мыслитель и общественный деятель – Шаан Натали. Он писал: «Повсеместно и ежечасно, в десятках газет, на сотнях собраний мы читаем и слышим одно и то же: «Во всех наших бедах виноваты другие». Возьмем Россию – даже ребенок в колыбели слышал лобановское: «Нам нужна Армения без армян». А Англия, корабли которой не могут подняться на Арарат? А Германия, для которой жизнь одного солдата дороже всего армянского народа…? А Франция, Италия, Америка…? Что – ложь? Нет! Все – правда, все верно. Но так, же верно и то, что причина наших бед вовсе не в этом. Никто из нас – ни редакторы газет, ни партийные деятели, ни сам наш народ не спросил ни разу: «А нет ли в этой трагедии нашей, армян, вины»? Наши жалобы на судьбу, на безразличие других без требования ответа у самих себя – вот самая большая трагедия армянского народа» [4]. А вот как описал этот же период истории нашего народа Зареванд в своей работе «Можем ли мы примириться с турком?». Зареванд пишет: «Тем не менее, целых полвека нашей бурной и тревожной политической жизни армянский народ, словно заговоренный злой волей, никак не мог выйти из заколдованного круга надежд и обманутых ожиданий. Целых полвека все те же иллюзии тешили нас и толкали к смертельной пропасти. Тысячи раз мы убеждались в том, что нет надежды на чужих и продолжали надеяться на благосклонность великих наций, верить им, ожидать от них нашего спасения. Справедливо, что в эти самые полвека появилось и развилось самое светлое, самое главное явление нашей новейшей истории – Армянская революция. Неоспоримо, что в течение последних сорока лет немногочисленные группы нашей героической молодежи, видя единственное наше спасение в обращении к оружию, вели войну за жизнь нашего народа против турецкой диктатуры. Однако, это обстоятельство, насколько бы светлым оно ни было с точки зрения возрождения армянского народа, не изменило реалий – того, что для подавляющей части нашего народа путеводной полярной звездой к спасению оставался чужак-"христианин” – "англичанин” или "дядя”. Даже сами руководители этого движения, даже сам рядовой гайдук-фидаи держал одно ухо обращенным к Европе, чтобы знать, как там откликаются выстрелы из мосина или взрывы динамита… Так было вплоть до вчерашнего дня» [5]. Стоит обратить внимание на эти слова Зареванда. Он не просто повторно, в след за Нжде и Натали описывает мировоззрение армянства в начале двадцатого века, он так же показывает, что процесс созревания нового для армянского народа мировоззрения уже начался в те годы. Начался, но не успел достичь критической массы. Это следует из поражения в войне 1920 года. Вот, что говорит Зареванд: «Лозанна, однако, оказала нам неоценимую услугу – она грубо, но без экивоков объявила нам, что надеяться мы можем только на самих себя. Вопрос выживания человека, оставшегося без посторонней помощи и средств, сразу упрощается, хоть и становится более трудным, смертельно опасным. И это уже большое преимущество» [5]. Можно привести множество цитат из работ современных исследователей и из воспоминаний оставленных современниками Нжде и Натали. Но все они, так или иначе, будут описывать одну и ту, же картину. К моменту начала интервенции турок осенью 1920 года боевой дух армянского народа и армии был низок. Среди подавляющей части народа, среди большей части офицеров и солдат, а так же среди руководства республики отсутствовало понимание необходимости обороны страны исключительно собственными силами, бытовало мнение, что помощь придёт извне и вопрос будет решён иностранными державами. Процветала коррупция и кумовство. Большинство офицеров не владели армянским языком. В свою очередь, многие солдаты не знали русского языка. Практически отсутствовала разведка, армянская сторона даже после начала боевых действий не имела представления о планах и действиях турок. В армии было много офицеров не армян, а многие офицеры армяне относились к Армении с презрением, как к провинции Российской империи. Необходимо привести цитату из работы «Второе падение Карса» Карена Агекяна и Рачья Арзуманяна: «Неизвестный участник войны 1920 года пишет в своем дневнике: «Больно то, что подавляющее большинство нашего офицерства считает независимость Армении временным явлением и со дня на день ждет, что придут русские и завладеют нашей страной» [6]. К. Агекян и Р. Арзуманян в той же работе отмечают, что в среде высшего командования и в министерстве обороны были распространены зависть и взаимные интриги, многие генералы и старшие офицеры относились враждебно к Сепуху, Андранику и Дро, презрительно называя их «хмбапетами», плели интриги против них, рассматривая последних как силу, созданную в противовес армии. Авторы указывают на недоверие самого Сепуха по отношению к командирам армии. Вот как охарактеризовал армянскую армию Карабекир: «Армянская армия не только новосозданная, у нее шаткая основа. Будучи военной силой одной революционной партии она не имеет необходимой воинской дисциплины» [7]. Обратим внимание на эту оценку! Карабекир охарактеризовал армянскую армию как армию одной партии, а не как армию армянского государства и народа! И ещё несколько цитат из этой же работы, прекрасно характеризующих сложившуюся к началу войны ситуацию: «В тех условиях, когда добровольцы, убежденные фидаины, составляли небольшой процент личного состава армии, психология рядовых солдат фактически совпадала с психологией гражданского населения», «В Генеральном штабе Армянской армии отсутствовал дух штабной касты с ее идеологией служения своему государству – дух, призванный обеспечить четкость и эффективность работы. При отсутствии такой касты и такого духа любая организация с идеальной структурой не в состоянии нормально функционировать», «Не только армия Первой Республики, но и все Армянство «было заражено болезнью нежелания войны и отсутствия стойкости» («Марткоц», 26 октября 1932 г.), в то время как «моральная сила или храбрость есть главнейшее оружие армии для достижения победы на поле боя» (там же). […] Примечательно признание попавшего в плен к Сепуху турецкого командира роты. Уверенность турецкого командования в победе основывалась на том, что «ваше войско не только не в состоянии противостоять нам – оно не будет сражаться» (Ваге Арцруни)».

Не пора ли остановиться и перестать ждать, когда судьба обернётся к нам лицом? Не разумнее ли будущее армянского народа и армянской государственности взять в свои же руки? В чём заключается причина, приведшая армянскую сторону к победе в Арцахской национально-освободительной войне в отличие от поражения 1920 года? Ведь в начале девяностых годов XX века ситуация складывалась с точностью до наоборот. Азербайджанская сторона была многочисленнее и лучше вооружёна в сравнении с армянской стороной. Тем не менее, война азербайджанцами была проиграна, так же как армянами в 1920 году. Пытаясь объяснить этот феномен, мы можем сказать, что наше дело было правое, а азербайджанцы были оккупанты, можно сослаться на человеческие инстинкты, заставившие армян оборонять родную землю и своих соотечественников от уничтожения и депортации. Наши враги могут эти события трактовать как заговор против Азербайджана со стороны Армении и России, или даже как прямое вмешательство ВС России на армянской стороне, приведшее к вытеснению азербайджанских ВС с территории Арцаха. Подходить к ответу на этот вопрос можно по-разному, но одни объяснения будут не состоятельными, другие покажут нам глубинные движущие силы, поднявшие армянский народ на борьбу. Но ответ на вопрос о причине победы армянского оружия будет лежать в другой плоскости. К 1920 году у армянской стороны отсутствовала глубоко разработанная, массово осознаваемая, национально-ориентированная идеология, указывающая на чрезвычайную важность построения независимого армянского государства. Стоит вновь вернуться к уже процитированным выше словам Зареванда и повторно обратить внимание на то, что такая идеология к тому времени уже родилась, но она не успела сформироваться, созреть и получить распространение в народе, а самое главное, среди солдат и офицеров. В этот же исторический период времени турки в сравнении с армянами оказались с политической точки зрения более зрелым народом. Революционное движение младотурок, состоявшее в основном из турецкого офицерства, а впоследствии и движение кемалистов, вобравшее в свои ряды большое количество бывших младотурок, явилось носителем идей турецкого национализма, пантюркизма и вестернизации. Эти офицеры стали скелетом Турецкой республики, её опорой и гарантом существования. Турецкое офицерство оказалось тем проводником, через который националистические, пантюркистские идеи и идеи вестернизации Турции начали превращаться в реальность. Примечательно, что один из основоположников идеологии младотурок, сыгравший значительную роль в продвижении идей вестернизации Турции, Абдулла Джевдет Карлыдаг оказал большое влияние на мировоззрение Ататюрка [8]. Мы наблюдаем интереснейшую картину. Партии сменяли у власти друг друга, а идеология, лежащая в основе их действий и направленная на реорганизацию страны в одном и том же русле, оставалась практически неизменной. Благодаря глубоко разработанной и широко осознаваемой националистической идеологии туркам удалось сохранить больше внутренних психологических сил в народе и в армии к моменту начала армяно-турецкой войны осенью 1920 года. Именно зарождение и развитие такой идеологии сделало психику нашего врага более устойчивой, гибкой и выносливой в сравнении с армянской. Позволило туркам видеть мир и своё место в этом мире в не искажённом состоянии и дало преимущество, которое в итоге привело их к победе. Начиная со второй половины XIX века целенаправленно, шаг за шагом, враг разрабатывал свою идеологию. Он её взращивал и распространял среди интеллигенции, буржуазии и офицерства – средах наиболее политически и экономически активных, которые в итоге успешно реорганизовали страну. Цитата из «Второго падения Карса» прекрасно характеризует результаты этой многолетней деятельности: «Карабекир много пишет в своих воспоминаниях о том, что ему было чрезвычайно сложно убедить руководство национального движения (ведя войну не на жизнь, а на смерть против греческой армии, которая высадилась в Малой Азии и продвигалась вглубь Анатолии, оно испытывало крайнюю нужду в военной силе и боеприпасах, находившихся в распоряжении Карабекира) в правильном моменте начала войны против Армении. Он прекрасно использовал мощное морально-психологическое оружие, называемое боевым духом. За день до падения Карса, в исламскую пятницу, он обратился к своим полураздетым и полуголодным войскам, пообещав в случае взятия города оставить им продовольствие и имущество армянского населения». Мы же не успели пройти тот же самый путь к решающему моменту. Как мы могли быть столь слепы, как мы могли не видеть и не понимать проходимый нашим смертельным врагом путь и не предпринимать соответствующих шагов!?

В конце XX века осознание армянством невозможности проживания своей составной части в составе АР, стремление армян Арцаха к воссоединению с РА, мечта армянства хотя бы о частичном возврате под армянский контроль потерянной в начале века Родины, выражаясь другими словами, появление проростков государственного мышления в мировоззрении армянского народа дали нам психологическое преимущество над врагом, сыгравшее решающую роль в победе армянского оружия. Психика армянского народа и армянских воинов, их способность держать "удар”, а, соответственно профессионализм воинов, оказались крепче, сильнее, качественнее, чем у врага. А идеология, лежащая в основе этого, оказалась лучше разработанной и глубже осмысленной в сравнении с идеологией врага. Вот в чём заключена причина нашей победы. Однако в этих проростках государственного мышления отсутствовал самый важный компонент. В них доминировала идея освобождения Арцаха и присоединения его к Армении, хотя, на наш взгляд, доминантой должна была быть идея создания независимого армянского государства, а национально освободительная война должна была быть производной от этой идеи. Если бы у нас к началу девяностых годов прошлого столетия была бы разработанная и внедрённая в народ такая идеология, если бы мы чётко представляли себе, за что и как мы боремся, какое государство мы желаем создать, нам бы удалось избежать многих ошибок в процессе построения своей государственности.

Необходимо привести ещё одну цитату из работ Гарегина Нжде: «Государственность подразумевает независимое политическое мышление, уверенность в борьбе, инициативу в управлении, а победы есть не что иное, как результат уверенной в себе инициативы» [3]. Нужно попытаться взглянуть на предмет нашего обсуждения с иной точки зрения. Точнее говоря, рассмотреть одну очень важную особенность присущую мировоззрению армян и сравнить её с аналогичной турецкой. Речь идёт об агрессивности. Но не о внутривидовой агрессии как инстинкте присущему конкретному человеку, а об его культурном аспекте, о том его пласте, где инстинкт превращается в мировоззрение народа и руководителей государства. Распространение племён огузов в направлении Ирана и Малой Азии сопровождалось возникновением большого числа огузских и, в частности, сельджукских султанатов, бейликов и племенных объединений, часто находящихся в состоянии войны, в том числе и друг с другом. Точно так же, начиная с момента своего возникновения и до наших дней Османская империя, а теперь и её преемница Турецкая республика вели и ведут войны, целью которых является расширение территорий страны или сфер влияния. Нет, и не может быть сомнений в том, что пантюркистские идеи всё ещё доминируют в умах турецких политиков и военных. Оставляя в стороне геноцидальные события, имевшие место в Турции в начале XX века, перечислим факты крайне агрессивного, захватнического поведения турецкого государства, начиная с сороковых годов прошлого века. Аннексия у Сирии Александреттского санджака в 1939 году, стамбульский погром 1955 года, вторжение в Кипр 1974 году, предвоенное противостояние между Турцией и Грецией в 80 – 90 годах, называемое Эгейским спором, активная поддержка боснийских мусульман в боевых действиях против сербов во время войн, сопутствующих распаду Югославии, активная экономическая и демографическая экспансия в Джавахке, Аджарии, Абхазии и в целом в Грузии, резкое обострение отношений с Израилем, в результате которого имел место конфликт у берегов Газы, военно-техническая поддержка сепаратистов борющихся против Башар аль-Асада в Сирии, обусловленное, возможно кроме иных причин, так же и территориальными претензиями к этой стране, перманентное состояние войны против курдского народа, скрытая угроза в направлении Ирана и, самое важное проявление агрессивности турецкого государства для нас – участие Турции на стороне Азербайджана в Арцахском конфликте. Совершенно очевидно, что турецкое государство, как и на протяжении всей своей истории, так и в конце XX и в начале XXI веков вновь при помощи войн и политических интриг пытается увеличить свою территорию и, распространив своё политическое и экономическое влияние, стать главным действующим актором региона и одним из главных в мире. А действия эти, без каких либо сомнений, осуществляются за счёт соседствующих с Турцией государств. В этом контексте Армения является одним из основных претендентов на получение военного удара со стороны Турции, так как является преградой между Турцией и Азербайджаном и, следовательно, мешает турецкой экспансии на восток. Политика отуречивания Грузии является одним из шагов в этом направлении. Нет, и не может быть никаких сомнений в том, что турки поставили перед собой цель окончательно и бесповоротно уничтожить армянскую государственность и армянский народ. Приведённый выше внушительный список фактов экспансионистского поведения турецкого государства в течение всего лишь последних 70 лет недвусмысленно указывает на чрезвычайно высокую степень агрессивности этой страны, в основе которой лежит крайне агрессивный менталитет турецкого народа. Именно эта черта характера турок во все века позволяла им после очередной победы или очередного поражения на поле боя вновь собираться с силами и атаковать, обычно сопровождая свои атаки уничтожением, ассимиляцией или депортацией, не принимающего участия в военных действиях населения противника. Турки, как и все остальные народы, периодически теряли часть контролируемой ими территории, но всегда стремились ставить перед собой максималистические задачи по их расширению и по усилению своего влияния. Теперь с этой же точки зрения рассмотрим мировоззрение армян. Пожалуй, за исключением периода правления Тиграна II Великого, сложно припомнить какой либо отрезок истории армянского народа, когда армянская государственность проявляла бы агрессивно-экспансионистскую политику по отношению к соседним странам. Отсутствие завоевательной политики у армянских правителей может быть объяснено объективной причиной – отсутствием человеческих, военных, экономических и политических ресурсов. Хотя, мы не исключаем, что и мировоззренческие факторы могли сыграть свою роль. Обычно, в армянской интерпретации, этот факт весьма эмоционально трактуется как положительно характеризующий армян, тем самым становясь культурой армянского народа, становясь частью его мировоззрения. При этом забывается, что эмоциональная трактовка мировоззрения, присущего основной массе народа, крайне опасна и может быть чревата неверно сделанными выводами, приводящими к плачевным последствиям, как это произошло с армянским народом в начале XX столетия. Эту черту нашего характера, мы бы даже сказали – некий национальный комплекс неполноценности, необходимо понимать и трактовать совершенно иначе, объективно и беспристрастно и никак не в положительно характеризующем армян ключе. Как мы уже отметили, для возникновения такой черты характера армянского народа могли быть совершенно объективные причины. Кроме того, необходимо учитывать, что большая часть исторической Армении, начиная с XIII века, не имела никаких признаков независимой национальной государственности. Только лишь в Сюнике и Арцахе армянам до XVIII – XIX веков удавалось сохранить определённую автономность своего существования. Такая ситуация, длящаяся на протяжении веков, сама по себе способствовала становлению исключительно оборонного мировоззрения. Поэтому было бы крайне удивительно, чтоб после стольких веков порабощения армянский народ за несколько лет сумел бы избавиться от этой своей национальной черты характера и подойти к моменту провозглашения первой республики в 1918 году в политически и психологически зрелом состоянии, массово и глубоко исповедуя мысль о важности создания независимого государства. Армяне к началу XX века отвыкли доминировать в своей же стране. Отголоски этого мировоззрения сохранились в нашем сознании до сих пор. Когда речь заходит о геноциде армян в 1915 году, турки обвиняют нас в предательстве и принятии стороны России в первой мировой войне. И никто из нас не говорит, что это наша страна, что мы по определению не можем предать турок на своей земле, потому, что в своей стране мы вольны поступать, так как нам представляется целесообразным. Мы не должны подстраиваться под турка, турок не имеет прав первородства на территории Армении. Это наш дом и наша страна. Но пора уже менять своё мировоззрение. Пора, иначе будущее будет не за нами. Мало кто станет спорить с тезисом, утверждающим, что если страна в течение двух тысяч лет своей истории стремиться сохранить и только сохранить свою территорию и ареал обитания своего народа, то такая страна рано или поздно должна погибнуть, а такой народ должен будет прекратить своё существование, так как со временем в результате исключительно оборонительных войн происходит потеря земель и уменьшение численности народа. Нет необходимости идти далеко за примерами. Давайте сравним численность армян, обитающих в РА, с численностью турок и курдов, проживающих в Турции.Только после сильнейшего удара по нашей стране и нашему народу, нанесённому турком в конце XIX и в начале XX века, только после того, как наша Родина как пружина оказалась максимально сжатой и находящейся на грани слома, армянский дух вновь начал просыпаться. Турку не удалось окончательно уничтожить нас, и в этом была его главная ошибка. Мы остановились, отдышались, залечили свои кровоточащие раны и стали разворачивать историю вспять. Ростки национального самосознания и государственного мышления включили в себя так же и здоровую национальную агрессию по отношению к нашему смертельному врагу – Азербайджану. Мы впервые за многие века вспомнили о том, что воюющая сторона, ведущая исключительно оборонительную войну, в итоге всегда проигрывает и изменили стратегию войны с оборонительной на наступательную, а осознание того, что мы освобождаем оккупированные Азербайджаном исторические армянские земли только придавало нашим бойцам дополнительные силы. Если мы сейчас остановимся на достигнутом успехе, мы вновь начнём проигрывать. Мы обязаны вытравить из себя мысль, говорящую нам о том, что необходимо любой ценой удерживать и только удерживать то, что у нас есть на сегодняшний день. Да, несомненно, удерживать освобождённые кровью армянских воинов из турецкого плена армянские земли необходимо и поэтому любую агитацию и тем более действия по сдаче врагу освобождённой части нашей Родины необходимо расценивать как попытку к уничтожению армянской государственности. Но этого не достаточно. Мы должны изменить своё национальное и государственное мировоззрение с ориентированного на оборонительную стратегию на наступательную. Мы должны всем народом понять, что минималистические задачи по сохранению имеющего у нас обречены на конечный провал, что оборонительная стратегия – это пролонгированная во времени смерть народа и государства. Мысль об уничтожении турецкой государственности, малоазийской ли или южно-кавказской, должна стать совершенно нормальной не только в среде радикально настроенной части армянского народа, но и среди солдат и офицеров, а самое главное, среди руководства страны. Эта идея должна взращиваться, должна быть превращена в разработанную и осуществляемую государственную стратегию, пусть даже этот процесс продлиться в течение столетий. В голову каждого армянина намертво, "сотыми гвоздями” должно быть вбито, что Армения должна развиваться не только экономически и политически, она должна ещё увеличивать свою территорию за счёт турецких государств и распространять своё политическое и культурное влияние на соседние страны. Какая бы партия не пришла бы к власти в стране, подобные идеи должны быть в её мировоззренческом арсенале. Эта мысль не должна восприниматься как фантастическая. Она должна стать абсолютно нормальной.Логично предполагать, изменение территории армянского государства принципиально возможно. То, что это произойдёт в будущем не вызывает сомнений. Страна будет территориально либо увеличиваться, либо уменьшаться. Всё будет зависеть от основ, которые мы заложим сегодня. Сокращение территорий нашего государства для нас гибельно. На сегодняшний день под нашим контролем имеется около 40 000 квадратных километров армянской земли. Этого крайне мало для того, чтоб уверенно смотреть в будущее. Сдача освобождённой в результате Арцахской национально-освободительной войны части нашей Родины врагу может оказаться критическим для существования армянского государства и народа, так как существенно усложнит задачу обороны страны в будущих войнах. Негативно скажется на демографии, морально-психологическом состоянии армянского народа, на экономических возможностях страны, вызовет массовый отток населения из страны. Не исключено возникновение разрушительных процессов по принципу цепной реакции, где на выходе мы будем иметь гибель Армении. Кроме того, добровольная сдача, каким либо народом части своей родины врагу аморальна, но аморальность такого поступка это лишь меньшая часть беды. Проблема гораздо глубже. Это верный признак интеллектуальной и культурной деградации народа. Это показатель вырождения нормального, здорового человеческого инстинкта по защите своей земли. Такой этнос не имеет права на существование. Он заслуживает гибели. Неужели история ничему нас не научила? Неужели мы согласимся ещё один раз пережить позор добровольной сдачи части своей Родины врагу, как это случилось 30 октября 1920 года со сдачей Карса турку? Вот оценка тех событий данная Гарегином Нжде: «Позор Карса – позор не только правительства Армянской Республики, а всего армянского народа. Меряются силой, сталкиваются друг с другом армии, но побеждают или терпят поражение нации, народы. Под стенами Карса потерпели поражение не только армянский воин и военачальник, но все армянство в целом – его небоеспособный, утративший мужество, неподготовленный дух. Вот, правда, армянская молодежь…»[2]. Известно, что только у трёх армянских офицеров: полковника Мазманяна, тысяцкого Чилингаряна и командира артиллерийской батареи Багратуни хватило чести не принять этот позор и застрелиться [2]. Значение этого поступка неоценимо. Эти три армянских офицера тем самым спасли не просто свою честь, своим поступком они позволили не оборваться тончайшей нити воинского духа протянутой от наших предков к современным армянским воинам. Всего лишь три воина, но какая бесконечно огромная сила духа ими была передана нам. Будто бы, этим своим поступком они выкупили у вечности право армянского народа на жизнь и государственность. Как иначе, кроме как к величайшему сокровищу, доставшемуся нам по наследству, мы должны относиться к их поступку?

АРМЕН КОЦИНЯН

АШОТ ХОДЖОЯН

1. Карен Агекян, Рачья Арзуманян, «Второе падение Карса», Анив, 04.01.2009, №2 (17).

2. Карен Агекян, Рачья Арзуманян, «Второе падение Карса, Анив2, 29.05.2008, №3 (12).

3. Гарегин Нжде, «Открытые письма армянской интеллигенции», Анив, 25.06.2006, №1 (4).

4. Шаан Натали, «Турки и Мы» /переосмысление/, http://voskanapat.info/blog/turki_i_my/2009-11-25-271

5. Завреванд, «Можем ли мы примириться с турком?», http://voskanapat.do.am/news/zarevand/2010-04-17-431

6. Карен Агекян, Рачья Арзуманян, «Второе падение Карса, Анив», 06.07..2008, №4 (13).