На днях завершились Дни украинской культуры, в течение которых можно было ознакомиться с искусством дружественной страны. Среди прибывших гостей, конечно же, приятно было увидеть замечательного во всех отношениях человека, не гостя вовсе — арменоведа и дипломата Александра БОЖКО. То, что он был первым послом Украины в Армении в 1996-2001 гг. и позже в 2005-2010 гг., знают, очевидно, все. Он пользовался поистине всеобщей любовью, и в этом смысле был послом уникальным. Объяснялось это не только отличным знанием нашего языка, истории и культуры, но и чисто человеческими качествами. Его литературный армянский с украинскими интонациями обезоруживал с ходу.
Проучившись студентом Ереванского университета, Александр навсегда сохранил неформальную любовь к Армении. Стал переводчиком армянской литературы, а много позже приехал в Ереван в ранге Чрезвычайного и Полномочного посла. Духовная близость с Арменией продолжилась. После завершения дипслужбы — ничто не вечно — он вновь с головой ушел в армянские дела. Несомненно, Александр Божко из тех искренних сподвижников и друзей, кто продолжает традицию культурных и духовных отношений между Украиной и Арменией. Воспользовавшись его очередным приездом в Ереван, мы, естественно, не преминули воспользоваться оказией... Кроме рассказа Александра Божко, предлагаем для полноты картины отрывки из его же интервью "НВ”.
...На сегодняшний день на всем пространстве бывшего СССР только в Украине, если не ошибаюсь, есть действующий армянский монастырь — крымский Сурб Хач. Это ведь о чем-то говорит? Что касается армянского наследия Украины, то оно более чем обширно. Архитектурные и литературные памятники и армянская миниатюра Львовской школы или Крымской, тысячи страниц армянских рукописей — это факты, которые всегда с нами. Все это очень важно, это фундамент украинской арменистики и, между прочем, сегодняшней армянской общины Украины, которая старается не забывать о наших общих исторических корнях. Вместе с тем сегодня во многих областях нашей страны можно наблюдать, как возводятся все новые и новые армянские церкви. В Киеве вот-вот начнется строительство главной армянской церкви, очень красивой — я видел ее макет, — из армянского туфа. Об арменоведении. И здесь мы имеем замечательные традиции, они, к сожалению, прервались и сейчас мы стараемся их возобновить, но уже на государственном уровне. Для этого есть весьма веские основания. Судите сами: только в прошлом году мы провели арменоведческие научные сессии в Симферополе, Киеве, Львове, в Черновицком университете, когда отмечали юбилей судьбоносной Хотинской битвы (1621 г.), историю которой великолепно описал Ованес Каменаци. Мой доклад об этом подзабытом историографе имел резонанс не только у нас, в Украине, но и в Армении. Ведь это произведение было издано впервые в 1964 году Матенадараном и Академией наук, и получилось так, что об этом произведении как бы подзабыли. Я рад, что теперь труд Ованеса Каменаци привлек к себе внимание историков в Украине. Надеюсь, что он более активно войдет в научный оборот и в Армении. Но как арменовед я стараюсь не ограничиваться только академическими кругами, а популяризировать арменистику более широко, поэтому статья о Каменаци была опубликована в газетах — например, во всеукраинской газете "День” в ее украинской, русской, английской версиях, и это, я уверен, добавило новых красок образу армян Украины.
Меня часто приглашают на различные мероприятия, проводимые общиной, мы вместе отмечаем праздники, памятные даты, в частности в Институте политических и этнонациональных исследований АН Украины 24 апреля прошлого года был проведен круглый стол, посвященный проблеме геноцида армян 1915 г., вести который было поручено мне. Для меня как арменоведа, переводчика армянской литературы на украинский язык, первого посла Украины в Армении очень важно, чтобы в Украине воспринимали армян не только как народ, представители которого сравнительно недавно в силу определенных обстоятельств прибывают в Украину, обустраиваются среди нас, создают общину, а как народ, который продолжает прекрасные добрые традиции, заложенные еще нашими далекими предками. Вот кажется, где Армения, где Украина... Но мне как арменоведу все время приходится сталкиваться с очень интересными фактами, подчас малоизвестными. Вот небольшой пример. Когда отмечали юбилей Булгакова, Нелли Саакян предложила написать о нем эссе для "Элитарной газеты”. И каково было мое удивление, когда в ходе сбора материалов для статьи я неожиданно для себя обнаружил, что дом писателя на знаменитом Андреевском спуске, ставший местом поклонения для его почитателей, соседствует со стародавним армянским кладбищем. А взять наш знаменитый Софиевский собор с огромным количеством армяноязычных граффити!.. Такие фрагменты истории я стараюсь сводить вместе. Или как не вспомнить одну из первых моих публикаций в журнале "Гарун” еще в начале 80-х годов об армянской надписи в пещерах Киево-Печерской лавры... И когда речь заходит об армянах и арменоведении, я с радостью отмечаю, что точки соприкосновения наших культур, истории весьма многочисленные. Это касается не только истории и искусства, но и сегодняшнего дня.
В декабре мы во Львове проводили армяноведческую сессию при содействии Министерства культуры Украины, посвященную 85-ой годовщине выдающегося арменоведа Ярослава Дашкевича, на которую прибыли арменоведы как со многих областей Украины, так и с Белорусии. Мы посетили армянские памятники города — их реставрация подходит к концу, присутствовали на торжественном богослужении в армянском соборе. И примечательно, что на одной из его фресок, изображающих отцов армянской церкви, изображен также подвижник Украинской Греко-Католической Церкви митрополит Андрей Шептицкий — личность, сделавшая много добра не только для украинцев, но и для представителей других народов, живших во Львове. Даже в таких вот вещах видно, что взаимные связи — не выдумка историков. Ты видишь подтверждения их воочию в этом прекрасном городе, имеющем, я бы сказал, особую многовековую ауру, армянскую архитектуру, слышишь армянское слово и литургию. Хор, кстати, в большинстве состоит из украинцев, которые поют армянские псалмы. Все это чрезвычайно интересно и красиво.
Деятельность Ярослава Дашкевича, патриарха украинского арменоведения, продолжается. Один только пример. Во Львове довольно плодотворно работает Ирина Гаюк, кандидат наук, некогда аспирантка Ярослава Романовича. Она давно исследует армянскую культуру в Украине, у нее много публикаций, она подготовила замечательную энциклопедию об армянском искусстве в Украине. Ирина в своих исследованиях не ограничивает себя Львовом и Западной Украиной, она, можно сказать, объездила всю страну. На сессии с большим интересом мы слушали ее доклад об открытиях, сделанных ею в разных регионах. Таких примеров можно приводить и приводить.
Или, скажем, в Софийском соборе совершенно недавно расчищена фреска, на которой изображена Анна, жена великого князя Владимира, крестившего киевлян-русичей, сестра византийского императора Василия II, имеющего армянские корни. Наши реставраторы крайне осторожно сняли позднейшие наслоения, закрепили фреску, и теперь можно ее что называется лицезреть. Существует предположение, что когда в XVII веке сгорела армянская церковь на киевском Подоле — ее фундамент сохранился до сих пор, — армяне посещали именно этот притвор Софийского собора.
Для меня после завершения дипкарьеры очень важно продолжить те мои "армянские проекты”, которые по причине многолетней сверхзанятости пришлось заморозить до лучших времен. Сейчас я службой не озабочен, и занятия арменистикой и переводы с армянского вновь стали приоритетными. И, можно сказать, небезрезультатно. Так, среди прочего я перевел с грабара на украинский упомянутую "Историю Хотинской войны” Ованеса Каменеци, отрывки из которой, кстати, недавно были опубликованы в армянском номере журнала "Всесвiт”, вышедшим к Дням украинской культуры в Армении. Переводить это произведение было довольно непросто, хотелось донести до читателя не только содержание, но и дух той эпохи, если хотите, аромат грабара, найти соответствующие эквиваленты в украинском. Было нелегко снова погружаться в этот богатейший древний язык, в словари, вспоминать уроки преподававшего мне незабвенного Вазгена Геворкяна, вместе с тем я получил от работы огромное наслаждение. Это, можно сказать, новая страница в моем переводческом творчестве, ведь до этого я переводил в основном современную армянскую литературу.
...Ну и коль речь зашла о переводах с армянского, я считаю, более того, убежден, что есть вещи, которые обязательно должны быть на украинском языке. Как мне кажется, наконец пришло время, когда на украинском языке должна быть опубликована цельная история Армении. Чтобы познавали богатейшую, во многом трагическую историю армянского народа непосредственно. Я уже говорил на эту тему с руководством Института истории Академии наук Армении, мы пришли к взаимному согласию. Будем работать...
* * *
А в молодости я прочитал книгу Сильвы Капутикян "Караваны еще в пути”. Она произвела на меня глубокое впечатление и определила интерес к армянскому народу с его богатой историей, познавшему немало трагедий, но выстоявшему, несмотря ни на что. По межвузовскому соглашению, я учился одновременно в Киевском и Ереванском университетах, приезжая на два-три месяца в Ереван, свободное от лекций время проводил в публичной библиотеке им.А.Мясникяна, закопавшись в словари. Зачитывался трудами Лео, Р.Ачаряна, М.Абегяна. Переводил с грабара "Географию четырех сторон света” С.Адонца, напечатанную в Венеции в 1802 году, в частности, главы, повествующие об украинских землях. Эта уникальная книга — своего рода энциклопедия, хранящая в себе разнообразнейшую информацию по истории, народоведению, экономике, географии того времени. Из Матенадарана я получил фотокопию (тогда еще ксерокса не было) опубликованной Алишаном летописи Каменец-Подольской армянской общины под названием "Камениц” с интереснейшими сведениями, что называется из первых рук, о событиях в Подолии в XVI-XVII веках.
Изучение и перевод этого уникального письменного памятника было делом непростым, но одновременно и захватывающим для молодого арменоведа. Кстати, как и позже, уже в Украине изучение актов армянского суда г.Каменец-Подольска XVI-XVII вв., тысячи страниц которых хранятся в наших архивах. Исследование этих документов стало темой моей дипломной работы. Годы спустя в журнале "Схiдний свiт” ("Восточный мир”) Института востоковедения АН Украины я поместил статью об украинизмах в актах Каменец-Подольского армянского суда. Ведь рассматривались там дела разнообразнейшие, в том числе с привлечением не только армян, но и украинцев. Меня интересовало, каким образом украинская лексика проникала в ткань армянской речи. Кроме того, вращаясь в украинской среде, армяне часто в разговоре между собой использовали украинские слова и выражения, фиксируя тем самым с помощью месроповских букв звучание и грамматические особенности украинского языка того времени. Но вплотную заняться научной деятельностью мне, к сожалению, не удалось.
В Институте истории АН Украины на мой запрос ответили, что "феодализм у нас не в почете”, поэтому я вынужден был уйти в журналистику, надо было содержать семью. Начинал в "Литературной Украине”, затем продолжил работу в журнале "Всесвiт” (аналог московской "Иностранной литературы”), которым в тот период руководил Виталий Коротич. Здесь трудились первоклассные переводчики с разных иностранных языков, можно сказать "асы”. Заданная планка была очень высока, и именно здесь я понял, что значит настоящий перевод, кропотливая редакторская работа над рукописью. Мне странно слышать, когда кое-кто похваляется, что может осилить по 30 страниц в день, ведь это будет, извините, не перевод, а механическое переложение. А художественный перевод, если ты действительно считаешь его искусством, требует уважительного отношения к себе, вдумчивой работы над словом, стилистикой. Поскольку я начал переводить тогда и армянскую художественную литературу, то иногда ловил на себе снисходительные взгляды коллег — знатоков западных языков: английского, французского, немецкого. Но однажды я отыгрался. Еще со времен работы в газете я мечтал приобрести импортный диктофон, однако купить его можно было только на так называемые чеки, которых у меня, естественно, не было. И вот оно чудо — в один прекрасный день мне пришло уведомление на получение этих самых чеков. В Братиславе вышла книга "Армянские сказки”, перевод на словацкий был сделан с украинского языка, на который незадолго до этого я перевел эти самые "Сказки” с армянского. Словаки оплатили мой труд как соавторство, а я до сих пор работаю с диктофоном "Сони”, купленным за памятные чеки. В дальнейшем я не упускал случая похвалиться, что приобрел его за гонорар, полученный за свои переводы с армянского.
Я проработал в журналистике 17 лет. Ушел, когда в 1988 году меня избрали ответственным секретарем Киевской организации Союза писателей. Она насчитывала ни много ни мало 650 творческих штыков, так что нетрудно представить объем выпавшей на мою долю работы. Приходилось решать проблемы, связанные не только с изданием произведений, повседневным бытом и жизнью их авторов, но, увы, и похорон, поскольку немало киевских писателей были преклонного возраста. Все это дало мне определенный, как сейчас говорят, жизненный и менеджерский опыт. Он пригодился мне позже во время работы в Министерстве иностранных дел Украины начальником управления, когда приходилось начинать, что называется, с нуля, решать кадровые трудности. Чтобы вы это лучше представили, скажу, что, например, зарплата начальника управления тогда составляла каких-то 15 долларов.
* * *
Еще в годы работы в журнале "Всесвiт” я перевел книгу Вардана Варданяна о Комитасе, она была небольшой, но невероятно емкой и отражала не только творчество Комитаса, но и судьбу всего армянского народа в трагический период его истории. Работа над книгой в свою очередь вызвала у меня интерес к армянской музыкальной культуре, и я, к своему удивлению, нашел много общего в фольклоре украинской и армянской народной музыки в обработке Комитаса. Аналогии с украинским фольклором, как я уже сказал, обнаружились в работе над переводом "Давида Сасунского”. Примечательно, что мой перевод "Давида Сасунского” в Украине третий по счету. Первый вышел под редакцией Павло Тычины еще в 30-х годах, вариант перевода незабвенного Виктора Кочевского увидел свет в конце 90-х годов, ну а мой который год ждет своего часа. Хотелось бы издать его на хорошем полиграфическом уровне с соответствующим художественным оформлением, а это, как вы понимаете, стоит немалых средств.
Я переводил авторов, которые мне интересны. Это Грант Матевосян, Мушег Галшоян, Агаси Айвазян и др. В те годы Матевосян пребывал в опале и в определенной степени своими переводами я хотел поддержать его и морально. Позже я перевел повесть Зорайра Халафяна "Где ты был, человек Божий?” — на то время это была удивительной смелости книга, но привлекла меня и сама форма произведения — по объему и насыщенности жизненным материалом я бы сравнил ее с романом Маркеса "100 лет одиночества”. В нем много созвучных мыслей и откровений, важных для меня как человека. Помню, как в те далекие годы меня потрясла фраза одного из героев: глядя на советский герб — серп и молот — он говорит: "Это хороший герб, он символизирует труд, но в нем не хватает самого важного элемента — дубины”. Работая над переводом, я всегда представлял читателя не просто читающего, но и ищущего, думал о том, будет ли эта книга волновать украинского читателя.
Контакты с авторами, которых я переводил, были постоянными, я мог обращаться к ним, спросить, если что было непонятно, и это общение с армянской литературой обогатило меня как человека, и как специалиста. Агаси Айвазян был уже известным писателем, но когда я, еще зеленый переводчик, позвонил ему, он сразу же согласился на встречу. У нас состоялся долгий серьезный разговор, впечатление от которого я сохранил по сей день. Это был большой художник и неординарный человек. Про себя я его в то время называл "Гуру”. Помню, в его сплошь заставленной книжными стеллажами тесной рабочей комнатушке стояло чучело мангуста — зверька, преследующего и уничтожающего змей. Он привез его из Индии, потратив на эту покупку те небольшие деньги, что давались советским туристам. Для него мангуст олицетворял борьбу со злом, да и сама его миссия, как писателя — это борьба против зла. С тех пор я влюблен в прозу Агаси Айвазяна. Так сказать об очень важных вещах, как он это сделал в своей "Сказке”, мог в советское время только очень талантливый и смелый человек, истинный провидец.
* * *
Мне приходилось выступать даже в роли синхронного переводчика. Когда в Армении с официальным визитом находился министр иностранных дел Украины Анатолий Зленко, он со своим армянским коллегой Варданом Осканяном общался на английском языке. Но на пресс-конференции Зленко решил выступать на украинском, сказав, что наш посол, то есть я, буду переводить его на армянский. Когда я отработал со Зленко, Вардан Осканян в свою очередь предложил, чтобы я переводил теперь уже его, но с армянского на украинский — для наших журналистов. Это была вторая моя проба в роли синхронного переводчика, первая относится к 1995 году, когда Ваган Папазян (тогдашний министр иностранных дел Армении) находился с официальным визитом в Киеве. Знание армянского языка — это то, что всегда при мне, то, что никто уже не сможет отнять у меня.
Удивительный, просто потрясающий случай был связан у меня с визитом Осканяна в Киев. Я всегда интересовался историей армянских поселений в разных уголках Украины. Мой друг поэт Саша Авакян, известный на то время в Киеве исполнитель бардовских песен, занимался еще и археологическими раскопками, исследованиями пещер, то есть спелеологией. В 70-х годах мы с ним вместе спускались в запутанные лабиринты Киево-Печорской лавры. Там тогда осуществлялись реставрационные работы и ряд пещер, доступа в которые раньше не было, открыли. Саша (мама у него была украинка, отец — армянин) как-то сообщил, что в одной из пещер есть надпись, как ему кажется, на армянском. Мы спустились туда и, действительно, увидели надписи, сделанные где-то в 14 столетии. Еще один друг моей юности — Богдан Жолдак, в то время свободный художник и фотограф, а теперь популярный украинский писатель, увековечил на пленке нашу находку. Кстати, это единственная фотография — после завершения работ вход в пещеру снова замуровали, а я написал об этом открытии в журнале "Гарун”. После моей публикации это пошлj гулять по различным арменоведческим трудам, но почему-то без ссылки на автора.
Саша (к сожалению, его уже нет в живых) был, как говорят в Украине, человек непосидючий, все время стремился к чему-то новому, неизведанному, даже собирался заняться историей армянских лапидарных надписей, сохранившихся на стенах украинских церквей. Он и поведал мне о нескольких армянских надписях Софийского храма, известнейшего еще со времен Киевской Руси. Когда В.Осканян прибыл в столицу Украины и в его программе обозначилась экскурсия в Софию Киевскую, я вспомнил об этой графити, хотя и запамятовал содержание. Уже в храме я сказал Осканяну, что Украина и Армения не случайные попутчики, что нас многое связывало на протяжении веков и доказательство этому сейчас он увидит. Мы нашли, хотя это было нелегко, этот притвор, содержание надписи звучало приблизительно так: "Я армянин, купец из славного города Алеппо, по имени Вардан, прибыл в славный город Киев в 1657 году, восхищен этим храмом и прекрасным городом”. Вардан Осканян, как известно, сам из Алеппо, и в этом эпизоде, как будто случайном и в то же время закономерном, переплелись история и современность. А еще этот эпизод свидетельствовал не только о давнишних связях, существовавших между нашими народами, но и о том, что в этом подчас жестоком мире не все для нас еще потеряно. Нам, как украинцам, так и армянам, порой думалось, что история от нас отвернулась, но, оказывается, наступает момент, когда судьба поворачивается и к нам лицом. Мог ли купец Вардан, родина которого лежала в развалинах под чужеземном игом, мог ли он подумать, что в этот храм, в этот притвор спустя века придет его соплеменник, но уже в качестве министра независимого государства Армении? Мог ли в то время кто-либо из армян даже помышлять об этом? А вот случилось.
* * *
С Параджановым я был знаком лично. Обычно он разговаривал на русском, но со мной всегда переходил на армянский, выказывая, как я тогда понимал, уважение человеку, который вызвался изучить язык его народа. Это была необыкновенно интересная личность, и его творческая жизнь в Киеве — одна из ярких страниц наших культурных связей. Параджанов был безумно влюблен в Киев, магия Киева — Города (с большой буквы), как писал о нем Булгаков — пленила его сразу. У него было много замечательных предложений из Тбилиси, Еревана, но он до последнего держался за Киев, пока этот удар — имею в виду заточение в тюрьму — не обрушился на него. Это был удар не судьбы, а тех карательных органов, которые точно так же топтались по украинским деятелям искусства и диссидентам, с которыми Параджанова связывали дружеские отношения, так же как и по деятелям культуры в Армении и Грузии. А вот "Тени забытых предков”, снятые Параджановым в Киеве, я впервые увидел в Ереване, когда его крутили в клубе МВД. При всей одиозности этой структуры в 70-е годы там часто демонстрировались самые элитарные фильмы. Обычно фильм показывали только один день, но "Тени забытых предков” шли три дня и все три дня зал был полон.
* * *
Я прибыл в Армению в качестве корреспондента на пятый день после землетрясения. Три дня ушло только на дорогу. Ночевал, дожидаясь попутного самолета, сначала в Бориспольском аэропорту Киева, а потом в Адлере. Увиденные в те дни жуткие картины разрушений до сих пор стоят перед глазами. Я даже храню пропуск, выданный мне военным комендантом Еревана. Как раз в разгаре были события, связанные с комитетом "Карабах”. Украина одной из первых прислала тогда сначала спасателей, а затем строителей, которые возводили новые жилые дома в Ванадзоре, Гюмри. Кстати, именно украинские строители тогда впервые применили монолитобетонное строительство, нашедшее сейчас широкое распространение в Армении. Спустя 20 лет делегация наших строителей приехала в Армению, побывала в местах, где им приходилось работать. Пожилые уже люди не могли сдержать слез. Особенно волнующими были встречи с давними друзьями, знакомыми. Узнавали друг друга сразу, хотя и минуло два десятка лет. Такое не забывается.
* * *
Вся моя жизнь так или иначе связана с Арменией, дипломатия — всего лишь один из ее эпизодов. Пребывание в Армении очень дорого мне, ведь я работаю в стране, которая мне не безразлична, в культуру которой я влюблен. Я могу сказать, что не сожалею о своем выборе, потому что Армения — это громаднейший кладезь, величайшая сокровищница культуры и литературы, и работать в такой стране с такой древней культурой, людьми очень интересно. Всегда познаешь что-то новое, хотя временами и кажется, что знаешь почти все.

На снимке: монастырь Сурб-Хач в Старом Крыму

http://www.nv.am/index.php?option=com_content&view=article&id=18822:2012-03-31-08-52-19&catid=6:2009-06-06-11-26-42&Itemid=9