Пятидневная война в Грузии послужила сильнейшим импульсом для интенсификации политических процессов на Южном Кавказе с последующей трансформацией status quo вокруг конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Это непосредственно отразилось на процессе урегулирования самого крупномасштабного конфликта на постсоветском пространстве вокруг Нагорного Карабаха. Остающаяся дотоле статичной, полемика вокруг данного конфликта стала постепенно накаляться, а беспрецедентный рост военных расходов Азербайджана стал все больше и больше настораживать мировую общественность. Дело дошло до угроз со стороны официального Баку на силовое решение конфликта и прогнозами даты начала военных действий в СМИ.

В данной статье мы попробуем проанализировать вероятность возобновления военных действий в ближайшем будущем, их целесообразность (нецелесообразность) с точки зрения сторон конфликта, а также сторон, преследующих непосредственные интересы в регионе.

Вероятность возобновления крупномасштабных военных действий в Нагорном Карабахе на период до конца 2010 года сохраняется минимальной. Данное утверждение основывается главным образом на рисках, связанных с подобной инициативой для стороны-инициатора военных действий. Учитывая позицию официального Баку по нагорно-карабахскому вопросу, а именно категоричное неприятие, сформировавшееся в результате военных действий 1992-1994 гг. status quo и требование возвратить Нагорный Карабах и удерживаемые армянской стороной прилегающие территории в состав Азербайджана, данное государство является потенциальной стороной-инициатором военных действий в зоне нагорно-карабахского конфликта (далее: конфлит). Армения в данном случае не рассматривается как потенциальная сторона-инициатор военных действий, в силу того, что сформировавшийся в 1994 году status quo позволяет обеспечивать безопасность народа Нагорного Карабака и отстаивать его право на самоопределение, что является официальной позицией Республики Армения. Официальный Ереван не заинтересован в оккупировании дополнительных территорий Азербайджана, и, более того, готов на некоторые территориальные уступки при твердых международных гарантиях безопасности Нагорного Карабаха. Тем не менее, Армения также может стать стороной-инициатором военных действий в зоне конфликта, если Азербайджану удастся спровоцировать армянскую сторону на наступательные действия.

Таким образом, наиболее вероятной стороной-инициатором военных действий в зоне конфликта является Азербайджан. Силовое решение конфликта, а именно попытка вернуть территории, удерживаемые армянской стороной, в состав Азербайджана посредством военной операции связаны с рядом военных, политическик и гео-экономических рисков для данного государства.

Беспрецедентное увеличение военного бюджета Азербайджана за последние два года[1] обеспечивает последнему военное превосходство над Арменией и Нагорным Карабахом в плане численности и оснащенности вооруженнык сил. Однако данное превосходство само по себе не в состоянии обеспечить Азербайджану успех в случае возобновления военных действий в зоне конфликта по следующим основным причинам:

1. Хотя чаша весов в плане вооружения и военной техники, а также численности личного состава вооруженных сил очевидно склоняется в сторону Азербайджана, нынешнее соотношение возможностей сохраняет армянскую и азербайджанскую стороны в одинаковой "весовой категории” военных возможностей. При данном соотношении сил исход вооруженного конфликта никоим образом не может быть спрогнозирован посредством простой калькуляции количественных показателей конфликтующих армий. Как показывает статистика вооруженных конфликтов, такие факторы, как стратегия и тактика ведения боевых действий, особенности климата и ландшафта местности, а также морально-психологический настрой личного состава вооруженных формирований, могут стать решающими для успеха в военных действиях, несмотря на количественный дисбаланс сил. Доказательством тому является также военный успех армянской армии в карабахской войне 1992-1994г.г., когда воинские формирования армян существенно уступали азербайджанским в плане численности личного состава и вооружений. Международные эксперты по южнокавказским конфликтам неоднократно отмечали высокий боевой дух и целеустремленность армянских ополченцев, что не наблюдалось в рядах азербайджанских вооруженных формировяний.[2] Данный фактор, несомненно, сыграл одну из решающих (если не самую главную) ролей для армянской стороны в достиженни успеха в карабахской войне.

2. Для достижения успеха при попытке силового решения карабахской проблемы Азербайджану потребуется провести предполагаемую военную кампанию от пяти до десяти дней, что крайне маловероятно при нынешних условиях в зоне конфликта. Пролонгация боевых действий больше указанного срока чревата военным поражением с большими человеческими потерями, осуждением со стороны международного сообщества и, возможно, внутриполитическим коллапсом власти в государстве-инициаторе военных действий.

В основе вышеуказанного утверждения лежит оценка осуществимости подобного блиц-крига в зоне конфликта и возможных последствий его провала. Стратегической задачей азербайджанских вооруженых сил в случае наступления несомненно должен быть прорыв обороны армянских вооруженных сил, овладение важными районами и рубежами на территории противника и организация обороны до того как противник успеет перегруппироваться для организации контрнаступления. Однако прорвать эшелонированную оборону многотысячной армии в горной местности в обозначенные сроки является крайне нелегкой задачей. Несмотря на существенное преимущество азербайджанской стороны в авиации, основной силой прорыва в данных условиях могут рассматриваться только наземные войска. Учитывая, что за годы перемирия армянская сторона успела укрепить вероятные направления основных ударов противника, создать фортификационные сооружения по всей линии соприкосновения, а также специфику гористой местности (низкую проходимость на определенных участках, удерживаемых армянской стороной территорий, что делает невозможным стремительный прорыв военной техники), то вероятность эффективного блиц-крига сохраняется минимальной, а само предприятие – крайне рискованным, если только обороняющаяся армянская армия не будет повержена в панику и не покинет зону боевых действий.

Кроме того, наступательные боевые действия из положения непосредственного соприкосновения с противником предусматривают наибольшую напряженность всех сил и такие же человеческие потери атакующей стороны (соотношение предполагаемых потерь обороняющейся стороны к наступающей в среднем составляет 1 : 3-5). И если атакующая сторона не успеет, прорвав укрепления противника, овладеть основными стратегическими рубежами в указанные сроки и развить военный успех, наступление может захлебнуться, что приведет к росту потерь наступающей стороны в несколько раз.

3. Есть и другая причина, по которой пролонгация военных действий больше 5-10 дней без определеного успеха может привести к краху стороны-инициатора наступления. Известно, что как в ходе самого конфликта в Нагорном Карабахе, так и после его так называемого "замораживания”, политика основных держав, преследующих свои интересы в южнокавказском регионе, была главным образом направлена на поддержание военного паритета в зоне конфликта. Сегодня ни для кого не является секретом то, что в ходе военных действий в зоне конфликта в начале 90-х ряд государств неформально оказывал конфликтующим сторонам военно-техническую помощь в виде матерально-технических средств и подготовки военных кадров, в соответствии со своими интересами. Так, по утверждению подавляющего большинства азербайджанских экспертов, победа армянской армии в карабахской войне не была бы возможна без военных поставок из России.[3] Армянские эксперты в свою очередь не отрицают данный факт, как и то, что армяно-российское военное сотрудничество развивается по сей день.[4] [5] Начиная с 2003 года Армения является государством-членом Организации Договора о Колективной Безопасности (ОДКБ), наряду с Россией, Белоруссией, Казахстаном, Кыгызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном, что предусматривает определенные гарантии безопасности для Еревана.

Азербайджан, в свою очередь, балансировал указанное армяно-российское сотрудничество в сфере обороны продолжительным развитием и укреплением аналогичных связей в военной области с Турцией. С самого начала конфликта официальный Баку пользовался недвусмысленной поддержкой Анкары по карабахскому вопросу. Военное сотрудничество между обоими государствами осуществляется главным образом в области подготовки азербайджанскик военных кадров, обмена разведывательной информацией и т.д., и оценивается сторонами как стратегическое, что прописано в соглашении "О стратегическом сотрудничестве” от 1999 года.[6]

Стоит также отметить, что США, в свою очередь, ежегодно предоставляют военную помощь Армении и Азербайджану в виде материально-технических средств (небоевого применения) и подготовки кадров, практически на равных условиях, в рамках программ Иностранное Военное Финансирование (Foreign Military Financing, FMF) и Международное Военное Образование и Подготовка (International Military Education and Training, IMET).[7]

Учитывая перечисленные факты, можно полагать, что в случае начала военных действий между армянской и азербайджанской сторонами в зоне конфликта нарушенный на данный момент военный паритет будет быстро восстановлен.

Таким образом, несмотря на некоторый дисбаланс сил в зоне конфликта в пользу Азербайджана, предполагаемая военная авантюра со стороны последнего с целью стремительного захвата и укрепления на территориях, удерживаемых армянской стороной, с военной точки зрения продолжает оставаться трудноосуществимой и крайне рискованной задачей. Военный успех азербайджанской стороны в случае силового вторжения может быть достигнут практически только посредством молниеносной военной кампании (т.н. блицкрига, 5-10 дней), что сопряжено с рядом трудностей, перечисленных выше.

Тем не менее, учитывая ограниченное оперативное пространство для военных маневров армянской стороны в зоне конфликта, в случае увеличения дисбаланса военных потенциалов в пользу азербайджанской стороны успешный блицкриг может стать вполне осуществимой задачей.

4. Другим, и, пожалуй, наиболее важным фактором, сдерживающим азербайджанские правящие круги от попытки решения карабахской проблемы силовым путем, являются гео-экономические интересы Баку, а также других стран в регионе. В случае возобновления военных действий в зоне конфликта стратегические инфраструктуры региона, в частности, нефте- и газо-транспортные коммуникации станут главной мишенью для военных ударов. Учитывая высокую экономическую, а также политическую зависимость Азербайджана от экспорта энергоносителей добываемых в каспийском шельфе, повреждение данных коммуникаций может привести к тяжелым экономическим и политическим последствиям для этого государства.

Прежде всего, необходимо отметить, что экспорт энергоресурсов имеет фундаментальное значение во внутриполитической жизни Азербайджана. По оценкам экспертов доходы от продажи нефти и газа в 2010 году составили 55% ВВП и 95% от всеобщего экспортного дохода страны.[8] Сверхдоходы, получаемые от экспорта энергоресурсов, практически служат политической элите Азербайджана одним из основных ресурсов власти внутри государства. Благодаря им властям сравнительно легко удается обеспечивать лояльность полиции и армии посредством постоянных финансовых вливаний в данные структуры, жесткое подавление политической оппозиции и реализацию социальных программ.[9] В случае повреждения энергетических коммуникаций, и как следствие, невозможности экспортирования нефти и газа основной источник государственных доходов Азербайджана будет потерян на неопределенное время (до конца военных действий, а может быть и дольше), что сделает реализацию вышеуказанных императивов крайне трудновыполнимыми, а социальный взрыв с последующей сменой власти – самым вероятным сценарием развития.

В плане международных отношений уже более ста лет азербайджанская нефть (а после и газ) занимает центральное место в южнокавказской политике, а отношение к самому Азербайджану ведущих игроков данной политики в значительной степени формируется через призму указанного фактора. Таким образом, возобновление военных действий в зоне конфликта не только грозит Азербайджану потерей основного инструмента позиционирования на международной арене, и, следовательно, своего нынешнего статуса, но и нанесением серьезного ущерба партнерам по энергетическому бизнесу.

Однако в данном контексте прежде всего необходимо обратить внимание на острое противоречие геоэкономических (геополитических) интересов между упомянутыми игроками южнокавказской политики, а именно странами Евросоюза и США (шире -Запад) с одной стороны, и России – с другой. В ходе 2000-х данное противоречие вылилось практически в открытый конфликт, кульминацией которого стала пятидневная российско-грузинская война в августе 2008 года. Наличие подобного конфликта является существенным фактором, способным при определенных обстоятельствах повысить вероятность возобновления военных действий в зоне нагорно-карабахского конфликта.

Как было отмечено многими международными экспертами, обьектом указанного конфликта между Россией и Западом являются главным образом нефтегазовые коммуникации, способные экспортировать энергоносители Азербайджана, а также центрально-азиатских государств на европейские рынки. Страны ЕС и США декларируют налаживание подобных коммуникаций как одну из стратегических задач энергетической безопасности Европы.[10] В настоящее время действующие нефтепроводы Баку-Тбилиси-Джейкан и Баку-Супса, а также проектируемый газопровод "Набукко” на основе газопровода Баку-Тбилиси-Эрзрум, являются основными коммуникационными линиями в регионе, позволяющими Западу диверсифицировать маршруты экспорта энергоносителей в обход России и, следовательно, снизить европейскую зависимость от экспорта российских энергоресурсов. Что касается государств-экспортеров, а также стран, обеспечивающих транзит энергоносителей в регионе (в данном случае: Казахстан, Туркмения, Азербайджан и Грузия), то развитие указанных коммуникаций аналогично сулит им как экономические, так и геополитические выгоды. С одной стороны, они обеспечивают выход на европейские энергетические рынки, с другой – существенно расширяют возможность указанных государств балансировать влияние Запада и России. В результате, Россия не только несет экономические потери[11], но и теряет один из основных политических рычагов влияния в регионе, что недопустимо с точки зрения стратегических интересов российского государства.

Тем не менее, факт функционирования вышеуказанных энергетических маршрутов Восток-Запад, а также тенденция развития дополнительных коммуникаций свидетельствует о том, что Москва не владеет более или менее эффективными инструментами противодействия данному процессу в долгосрочной перспективе. Несмотря на откровенно негативную позицию Москвы, с 2002 года начались строительные работы нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейкан, а уже в 2005 состоялась первая перекачка нефти по данному трубопроводу. Начиная с 2002 года шесть энергетические консорциумов Австрии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Турции и Германии, при поддержке правительств Франции, Великобритании и США интенсивно лоббируют проект газопровода "Nabucco”, способного поставлять в Европу 31 млрд. куб. метров газа в год. Строительство газопровода согласно планам должно начаться в 2011 и завершиться в 2014 году. Согласно международным СМИ с июня 2010 года Баку ведет активные переговоры с итальянской компанией Edisson, турецкой Botas и греческой Depi по строительству газопровода Турция-Греция-Италия (ITGI), по которому планируется транспортировка 11,6 млрд. куб. метров в год. Газопровод планируется ввести в эксплуатацию в 2015 году.[12] Необходимо отметить также, что в июле 2010 года на встрече с федеральным канцлером ФРГ Ангелой Меркель президент Казахстана Нурсултан Назарбаев официально заявил о готовности своей страны присоединиться к проекту "Набукко”, а также необходимости добиться участия Туркменистана в указанном проекте.[13]

В сложившихся условиях можно полагать, что указанный процесс, а именно развитие энергетических и транспортных коммуникаций на Южном Кавказе в обход России может быть временно приостановлен или сорван только форс-мажорными обстоятельствами, из коих возобновление т.н. замороженных конфликтов в регионе является самым существенным в негативном смысле слова. На первый взгляд, данное обстоятельство наводит на мысль, что Россия может быть заинтересована в возобновлении военных действий в зоне конфликта. Однако, как показали последствия войны в Грузии в августе 2008 года, подобное развитие событий непременно создаст Москве больше проблем, чем имеется при нынешнем раскладе вещей. Как утверждает профессор Мюллерсон и российский аналитик Игнатьев, война в Грузии 08.08.2008 и последующее признание независимости Абказии и Южной Осетии лишили Москву не только основного козыря влияния на грузинское руководство, но и шансов присоединиться в скором будущем к развивающимся коммуникационным линиям Восток-Запад, контроль (хотя бы частичный) над которыми и был глубинной причиной вооруженного конфликта Москвы и Тбилиси.[14] [15] Следовательно, нужно полагать, что во избежание прямого конфликта с Западом и, как следствие, потери какого-либо влияния на Южном Кавказе Москва не пойдет по пути радикальной политики в регионе, а будет искать альтернативные, мирные пути отстаивания своих интересов.

В свете последних событий подобные альтернативные пути вырисовываются достаточно четко. Российский "Газпром” идет первым номером среди претендентов на покупку грузинского магистрального газопровода. Грузинские СМИ утверждают, что в ходе своего недавнего визита в Грузию госсекретарь США Хиллари Клинтон посоветовала грузинскому руководству пойти Москве навстречу в данном вопросе, в целях нормализации отношений между государствами. Напомним, что прямо-противоположную позицию по вопросу допуска российских энергетических компаний к грузинским газовым коммуникациям имела администрация Джорджа Буша. А в качестве платы за лояльность Тбилиси интересам Белого Дома США в свое время выделили несколько миллионов долларов на реабилитацию указанного газопровода.[16] Администрация Барака Обамы, очевидно, в корне пересмотрела свою позицию по данному пункту и во владении российской компанией грузинского магистрального газопровода особой угрозы не усматривает. В настоящее время продажа газопровода Газпрому во многом отвечает также интересами грузинского руководства, стремящегося наладить отношения с Россией. Постепенная нормализация взаимоотношений с Москвой является с недавнего времени некультивируемым, однако реально проводимым политическим курсом Тбилиси. Подтверждением этому служит сделанное еще в начале 2010 года высказывание Саакашвили о том, что Тбилиси не намерен прерывать экономические отношения с Москвой, и даже готов открыть сухопутные коммуникации, связывающие Россию с ее основным партнером в регионе – Арменией.[17]

Из вышесказанного следует, что Москве очевидно удалось добиться определенного консенсуса с Западом по вопросам южнокавказской энергетической политики. Возможность постепенного вовлечения (хотя бы частичного) в энергетические проекты Запада на Южном Кавказе, отменяют необходимость обострения политики России в регионе. Следовательно, Россия на данный момент находится в стане тех держав, интересам которых противоречит возобновление военных действий в зоне конфликта. Данное предположение подтверждается также недавним заявлением президентов стран-сопредседателей Минской Группы ОБСЕ (Медведева, Обамы и Саркози) на саммите "большой восмерки” в Канаде, последовавшим почти сразу после вооруженного инцидента между армянскими и азербайджанскими военными формированиями в зоне конфликта 18.06.2010г. Суть заявления сводится к тому, что стороны конфликта должны активизировать свои усилия в направлении практической реализации дорожной карты, предложенной Минской Группой ОБСЕ на саммите "группы восьми” в Аквилле (10.07.2009г.). Необходимо обратить внимание на то, что указанная дорожная карта предусматривает международные гарантии безопасности для Нагорного Карабаха, "включая миротворческую операцию”. Учитывая интересы Москвы в регионе, можно не сомневаться, что в случае успешной реализации пунктов указанной дорожной карты Россия не останется без участия в предусматриваемой миротворческой операции, тем самым получая очередную возможность утвердить свое присутствие в регионе. Следовательно, можно утверждать, что в настоящее время усилия основных внешних акторов южнокавказской политики на процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта направлены на мирную трансформацию статуса-кво вокруг Карабаха по сценарию, расписанному в вышеупомянутой дорожной карте Минской Группы ОБСЕ.

Итак, решение конфликта вокруг Нагорного Карабаха силовым путем сопряжено с серьезными рисками военного, экономического и политического карактера не только для Азербайджана, но и для внешних акторов региональной политики. При наличии данных рисков вероятность инициирования крупномасштабных военных действий со стороны Баку в зоне конфликта сохраняется минимальной.

Тем не менее, некоторая доля вероятности возобновления войны продолжает иметь место. Обстоятельства, при которых политический класс Азербайджанской Республики может пренебречь вышеперечисленными рисками и пойти на обострение ситуации в зоне конфликта следующие:

· Субьективная оценка и неадекватное понимание геополитической реальности в регионе,

· Наличие риска смены власти внутри государства.

Хотелось бы сразу отметить, что наименее вероятным из указанных двух пунктов является первый. Если судить по реально проводимой внешней политике президента Азербайджана Ильхама Алиева с момента его прихода к власти, то, не считая формальной риторики, большей частью направленной на "внутреннее потребление”, последний зарекомендовал себя как достаточно прагматичный и осторожный политик. Иначе говоря, его действия на внешнеполитической арене вполне соответствовали требованиям реальности и объяснялись интересами оных, а также не имели ничего общего с фанатичными воззрениями и устремлениями. Но даже если некоторая неадекватность в понимании объективной реальности режимом Илхама Алиева и будет иметь место, среди внешних игроков южнокавказской политики найдется немало желающих устранить подобные недопонимания, с целью избежания непредсказуемого поворота событий в регионе, что может нанести серьезный ущерб их интересам.

Гипотетически, второй пункт здесь более реалистичен. Коротко говоря, можно предположить, что в случае изменения баланса сил в пользу политической оппозиции Азербайджана, и, следовательно, прямого риска потери власти, политическая элита этого государства может прибегнуть к военным действиям в зоне конфликта с целью отвлечения общественного внимания от внутриполитических процессов, и таким образом, замедления или замораживания последних. Однако на практике в краткосрочной перспективе режиму Алиева ничего такого не грозит. По оценкам азербайджанских экспертов нет такой политической силы в Азербайджане, которая смогла бы составить конкуренцию правящей партии "Ени (Новый) Азербайджан”. Основные политические партии АР, в частности, Народный фронт Азербайджана (ПНФА), Либеральная партия (ЛПА), Партия граждан и развития, а также партия "Мусават” достаточно разобщены в силу амбиций их лидеров и отсутствия видения общих целей.[18] Более того, ничего оригинального и нового политическая оппозиция Азербайджана предложить своему народу не может. Трудно представить, что какая-либо из названных политических сил будет справляться с задачами, стоящими перед государством, лучше, чем это делает нынешняя власть. А сравнительно легко пережитый глобальный финансовый кризис, а также недавние подвижки в процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта только укрепили имидж правящей партии. По мнению азербайджанских аналитиков на предстоящих осенью 2010 года парламентских выборах представители оппозиции получат еще меньше мест в парламенте, чем это было на предыдущих выборах.

В заключение следует отметить, что сформировавшаяся на данный момент военно-политическая и экономическая коньюнктура вокруг Нагорного Карабаха никак не способствует возобновлению военных действий в зоне конфликта. Более того, региональные тенденции и процессы, проходящие под эгидой крупнейших геополитических игроков южнокавказской политики, ведут к частичной развязке или же более глубокому замораживанию конфликта. В данных условиях вероятность возобновления войны в Нагорном Карабахе может возрасти только в результате существенных конъюнктурных изменений в плане геополитических (геоэкономических) и внутриполитических интересов, что не ожидается в ближайшем будущем.

Post Scriptum. Хотелось бы отметит также, что визит Президента РФ Дмитрия Медведева в Армению 19-20 августа 2010 года и подписание документа по продлению сроков дислокации 102-й российской военной базы на 49 лет на качественно новых условиях, а именно обеспечения безопасности не только Российской Федерации, но и Армении, стал немаловажным событием в контексте нагорно-карабахского конфликта, и, в значительной степени, подтверждает вышеперечисленные предположения. Можно выделить как минимум три прямых последствия данного события:

1. Более четко выраженный баланс сил в регионе,

2. Более высокая степень военно-политической стабильности в регионе,

3. Существенное понижение риска возобновления войны в зоне нагорно- карабахского конфликта.

Автор – главный специалист по международному военному сотрудничеству управления военной политики Министерства обороны Республики Армения, майор в отставке, магистр политических наук.


[1] С 2008 года военный бюджет Азербайджана по некоторым оценкам вырос от $1.5 млрд. до $2.3 млрд. по состоянию на июль 2010 года.

[2] Aves, Jonathan "National security and military issues in the South Caucasus: the Cases of Georgia, Azerbaijan and Armenia”, in Bruce Parrott (ed.), State Building and Military Power in Russia and the New States of Eurasia. Armonk, N.Y., M.E. Sharpe, 1995, pp 209-233.

[3] Nuriev, I. (2002) "Post-September 11 Regional Geopolitics: Azerbaijan and the New Security Environment in the South Caucasus”, The Quarterly Journal, Vol I, N 3, July, pp. 19-29.

[4] Pogosyan, G. (2007) "Raznorodniy Kavkaz I perspektivi razvitiya”, (Heterogeneous Caucasus and the perspectives of development), Caucasus without conflicts and terrorism: dialog of civilizations in Caucasian Crossroads, Yerevan, pp. 99-203.

[5] Aglyan, V. (2006) "Rossiyskaya Federaciya I Yuzhniy Kavkaz: Strukturnaya vzaimosvyazannost i perspektivi razvitiya otnosheniy ” (Russian Federation and South Caucasus: structural interrelation and perspectives of relations developments), 21st CENTURY Journal of "Noravank” Foundation, Yerevan, pp 146-168.

[6] ЕРКРАМАС, (13.05.2010), Турецко-азербайджанское военное сотрудничество продолжается, Stable URL:.http://www.yerkramas.org/2010/05/13/turecko-azerbajdzhanskoe-voennoe-sotrudnichestvo-prodolzhaetsya/ (accessed August 02, 2010).

[7] US Department of State official web site, Europe and Eurasia regional overview, Stable URL http://www.state.gov/documents/organization/101440.pdf

[8] Минасян, С. (2008) "Особенности "Карабахской стратегии” Азербайджана: политика "переферийных” действий, нефтяные ресурсы и гонка вооружений”, 21-й век, журнал фонда НОРАВАНК, Ереван 2008, стр. 44.

[9] Ibid .

[10] Демягин, М. Независимая Газета, Апрель 27, 2009.

[11] По некоторым оценкам потери России в результате функционировния трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан составляют $200 млн. долларов в год.

[12] Мамедов, С. (22.06.2010), Баку развивает европейское направление, Незвисимая Газета, Stable URL http://www.ng.ru/cis/2010-06-22/6_baku.html

[13] Панфилова, В. (21.07.2010) "Казахстан разыгрыват Nabucco”, Независимая Газета, Stable URL http://www.ng.ru/cis/2010-07-21/6_kazahstan.html

[14] Mullerson, R. (15.09.2008) "The world after the Russian-Georgian War”, Stable URL: http://www.opendemocracy.net/article/the-world-after-russia-georgia-war (accessed August 10, 2009).

[15] Игнатьев, А. (10.09.2008) " Россия и США на Кавказе: проблема "грузинского корридора”, Stable URL: http://www.polit.ru/analitics/2008/09/08/caucasus.html (accessed August 10, 2009).

[16] Рокс, Ю. (20.07.2010) "Грузино-азербайджанская конфедерация”, Независимая Газета, Stable URL: http://www.ng.ru/cis/2010-07-20/1_gruzia_azer.html

[17] Леонов, А. (13.01.2010) "Почему Москва и Тбилиси не прерывают экономический диалог?”, Независимая Газета, Stable URL: http://www.stoletie.ru/print.php?ID=45538 (accessed January 30, 2009).