 - Г-н Петросян, ваш путь художника начался очень рано, но вы отдали
долгие годы педагогике - преподавали в художественном училище имени
Паноса Терлемезяна, позже и возглавив его. Что вам дали эти годы в
творческом плане?
- Как педагог я действительно очень рад тому,
что воспитал немало талантливых художников, однако указанные вами годы
действительно многое отняли в моей творческой жизни. Может быть,
сказанное мною покажется странным, но лучшие свои работы я создал после
выхода на пенсию, когда получил возможность более свободно располагать
своим временем.
- Опыт, накопленные знания, владение кистью, наконец,- все это, наверно, играет более значительную роль уже в зрелые годы?
-
Да, разумеется, но молодость все же более подходящий период: в этом
возрасте ты гораздо свободней, склонен к новаторству и
экспериментаторству, а это неоценимое сокровище. Именно в эти годы
обретает четкость твое мировоззрение, воспаряет мысль…
- С какого года вы начали рисовать серьезно?
-
Когда мне было пять лет, моя семья и близкие уже поняли, что мое
будущее - рисование. Когда к нам приходили гости, они непременно
приносили мне в подарок тетради для рисования и цветные карандаши. Этот
ген я унаследовал от матери: она вышивала, очень любила искусство и
всегда водила меня по музеям и выставкам. В 16 лет я впервые принял
участие в выставке. Моя картина называлась «Цамакаберд». Это и был мой
дебют.
- Удивительно, что вы, столь впечатленный Айвазовским, все же не стали маринистом. Может, оттого, что у нас нет моря?
- Нет. Я обожаю Айвазовского, ибо он создавал совершенную живопись - именно в этом  смысле
он стал для меня источником вдохновения. Кстати, я рисовал Севан, озеро
Ван, то есть водная стихия в моих работах также присутствовала.
- Одна из ваших студенческих работ - «Одинокое дерево» - очень нравится мне. Может ли одиночество быть возвышенным?
- Случается, если влюблен.
- Это дерево выросло в душе влюбленного юноши или же существовало на самом деле?
- Я его видел. Проводил девушку в Кировакан, с грустью возвращался обратно, и вдруг это дерево!
-
Мы беседуем в присутствии вашей супруги, г-жи Ани, которая как жена
художника должна быть готова ко всяким каверзным вопросам. Так вот, хочу
позволить себе спросить вас о портрете Аракс Мансурян (первая жена
художника.- Ред.). Невозможно смотреть на эту картину без восторга.
- Ну, то был период Аракс Мансурян. У Ани тоже был свой период: вот посмотрите, на стене напротив - ее молодость.
- Прекрасный портрет! А кто побеждает, когда вы работаете,- муза вас или вы музу?
-
Мы живем во взаимном согласии, друг на друга не жалуемся. Результатом
этого являются вся эта мастерская, альбом моих работ, а также мои
полотна, сделанные для армянских церквей в Детройте (США) и Шардже
(ОАЭ). Кстати, свои первые пятнадцать работ я написал по предложению
архиепископа Месропа Ашчяна.
- Думали ли вы когда-нибудь, что увлечетесь церковной живописью?
-
Нет. Однако когда это случилось, я ощутил неописуемое ощущение счастья.
Именно по предложению архиепископа я взял в руки кисть и впервые в
жизни изобразил наших видных деятелей культуры и духовных отцов.
Разумеется, этому предшествовала большая исследовательская работа: я
подробно ознакомился с историей нашей церкви, с ее знаменательными
событиями и лицами. Могу с гордостью сказать, что эти картины - лучшие
образцы в моей творческой жизни.
- С этими чудесными работами я знакома по вашему альбому, но, думаю,
больше чем зарубежным странам они нужны самой Армении, где - и это ни
для кого не секрет - имеется благодатная почва для сектантов.
-
Может быть, я богохульствую, но считаю, что доля вины за это лежит и на
нашей церкви. Стоит какому-нибудь молле сказать что-то, и весь
мусульманский мир внимает ему, а слово наших церковников далеко не
всегда доходит до народа. Мне кажется, что здесь необходимо
вмешательство государства - как в Арцахе. Там сектантские организации не
так агрессивны, как в Армении.
- Вы часто бываете в Арцахе? И с какими впечатлениями возвращаетесь?
-
Да, я часто бываю в Арцахе, и все, что вижу там, меня воодушевляет.
Например, чистота, порядок, атмосфера уважительности к людям. Модель
государства, которая там действует, очень удачна. Это результат всеобщей
организованности, которая в Армении пока отсутствует.
- Когда вы впервые осознали, что Эрзерум, родина ваших предков, отныне утерянная земля? Что вы ощутили тогда?
-
Для меня то была трагедия. А когда побывал в Западной Армении, это
чувство только усилилось. На нашей райской родине сейчас живут турки и
курды - гляжу, и слезы на глаза наворачиваются. Церковь Сурб Ншан на
Ахтамаре - одно из чудес мировой, общечеловеческой культуры, но рядом с
ней развевается гигантский турецкий флаг, а в самой церкви разрешается
править службу лишь раз в год!.. Впрочем, я надеюсь, что эта ситуация
когда-нибудь изменится - я в этом даже убежден.
- Вы верите в урегулирование армяно-турецких отношений?
-
Сегодня ни турки, ни мы сами к этому не готовы. Для урегулирования
отношений необходимы время и дипломатические умения. Иного пути нет - в
современном мире действуют уже иные правила.
- Идею возвращения в ваших работах символизируют птицы - этот цикл называется «В Эргир».
-
В этот мой цикл входит более сотни работ. Журавли и аисты всегда были
символическими воплощениями нашей мечты, и свою живопись без них я не
представляю.
- А что символизирует в ваших работах рыба?
-
Жизнь моих детей проходила на берегу Севана - в Доме творчества
художников. На моих глазах озеро стало высыхать, его фауна - гибнуть.
Так что мои картины на эту тему имеют чисто природоохранное значение.
Впрочем, отмечу один интересный факт. Когда я представил на выставке в
Бейруте свою картину «Рыба, выброшенная на берег», католикос Великого
дома Киликийского Гарегин II, узнав ее название, воскликнул: «Но это
ведь судьба армянского народа!» - и выразил желание приобрести эту
картину. Я тут же решил, что  подарю
ему эту картину, но католикос настаивал именно на покупке. Тем самым он
как бы показал, что рыба - это скорее символ жизни, нежели
экологической катастрофы.
- Позвольте мне дать новое название одной из известных ваших картин - «Волчий вой на зимнем Севане».
-
Это действительно волки. А вы знаете, что это самые хищные звери в
мире? И до какой степени они обнаглели - нападают на села, уничтожают
скотину в хлевах!.. Раньше один пастух целое стадо охранял, а теперь
целое государство с волками справиться не может!.. Именно это я и хотел
подчеркнуть.
- В ваших полотнах всегда присутствует мечтательное
настроение - в виде птицы ли, женщины или цветка. Мечта ли живет в вас,
или вы в мечте?
- Наверняка второе. Я богат своими мечтами.
Мечта живет во мне - в моих мыслях и сердце. Я пишу по ее требованию и
под ее диктовку.
- Какие темы сегодня более всего интересуют
вас как интеллектуала, против каких явлений вы восстаете или хотя бы
внутренне реагируете?
- Темы непредсказуемы: в любой момент
можешь вдохновиться и сесть перед холстом. А что до отрицательных
явлений, то меня больше всего тревожит нерешительность наших
руководителей. Вон, посмотрите, Саакашвили превратил Грузию в страну
закона и порядка, в которой нет взяточничества и лишних проволочек. Будь
в Армении несколько честных лидеров, то и мы в самые короткие сроки
превратились бы в сильную и развитую страну. В такой маленькой стране
как Армения для этого нужны лишь желание и воля. Тенденцию к такого рода
изменениям я пока не вижу.
- Ваша дочь, певица Шушан Петросян, недавно стала депутатом НС. Каковы ваши ожидания от парламента нового созыва?
-
Только одно: чтобы в нашей культуре хоть что-то сдвинулось к лучшему. Я
сказал Шушан: если ты этого не будешь делать, то смысла в твоем
депутатстве я не вижу.
- Что именно делать - бороться, скажем, с рабисом?
-
Это обязательно: рабис уже не оставил в нашей стране ни одного чистого
уголка. Я же конкретно имел в виду сохранение памяти наших великих.
Скажем, Гоар Гаспарян, всемирно известная певица, до сих пор не имеет в
Ереване памятника. То же самое касается Аршила Горки, Вардгеса
Суренянца, Заруи Долуханян, других наших знаменитостей.
- Ну, может быть, очередь дойдет и до них - после перемещения памятника Карабале…
-
Уместное уточнение… Этот памятник просто позорище, он противоречит как
самому нашему национальному облику, так и общей культурной картине. Если
б я хоть на два дня стал президентом, то первым делом убрал бы этот
памятник! А его - надо же! - хотят поставить на улице Абовяна!..
- Согласна с вами, хотя, думаю, у вас имеются и какие-то чисто личные причины…
-
Да, имеются. Мой отец всегда говорил, что Карабала был вором и
пьяницей. Я работал тогда в Парке Победы и сам видел, как он воровал у
женщин цветы, а потом дарил их другим. Он был очень неприятным и
бесчестным человеком.
- А что вы скажете о памятнике Уильяму Сарояну? Я имею в виду его художественную ценность.
-
Не слишком высокого мнения. В Армении есть намного более талантливые
скульпторы, которые могли бы создать памятник, действительно достойный
великого писателя.
- Вкус художника непостижим, но и безусловно
интересен, поэтому спрошу: что еще подобающее нашему городу вы хотели
бы в нем увидеть, какой именно архитектурной ценности не хватает
Еревану?
- Когда Артур Месчян завершил проект нового корпуса
Матенадарана, и этот великолепный комплекс был завершен, я сказал: вот
воистину гениальное и непреходящее творение. А сейчас хочу добавить:
«Дорогой Артур, нашему Еревану недостает приличествующей твоему таланту
большой картинной галереи, которая приютила бы у себя все сокровища
нашего изобразительного искусства. Подумай об этом. Прошу тебя!»
http://www.sobesednik.am/ru/culture/3073-2012-07-01-11-30-25
|
Главная 
