Однако современное кино требует аналогичного современного подхода. Исторически сложившаяся ситуация бесправия и безысходности армянского народа в Персии может вызвать сегодня хоть и сочувствие, но не искреннее понимание. Приспособляемость к жестоким жизненным обстоятельствам - может и оправдано, но, согласно канонам христианской веры, неприемлемо. Раффи в своих произведениях изображал зверства курдов и турок, сожжение городов и сел, похищение девушек для гаремов, взятки и вымогательства чиновников, непомерное обложение податями, глумление над христианской религией, противопоставляя им образы представителей молодого поколения: смелых, независимых людей, с определенной программой действий, сочувствием своему народу, ненавистью к его врагам, готовностью трудиться и бороться. Но когда на сцену выводятся ренегаты-армяне, утратившие всякую порядочность в погоне за наживой, рядящихся в прямом и переносном смысле в одежды иных религий, не гнушающихся ни обмана, ни вымогательства, ни даже убийств и т.д., - вызывает вполне оправданный вывод: напоминание темных сторон армянского характера может и послужить "запоздалым" уроком из прошлого, но отнюдь не принесет уважения нашему народу в среде не армян, тем более, что произведения Раффи переведены на многие языки мира. Это объясняется, может быть, тем, что патриотические мотивы начали более определенно сказываться в творчестве Раффи с 1877 года ("Дневника Крестокрада" был создан раньше), когда русско-турецкая война вызвала у передовых армянских деятелей надежду на улучшение участи турецких армян или даже на их освобождение от мусульманского ига. Безусловно, в некоторых моментах в фильме есть прямая перекличка с современной действительностью, в частности, идея вынужденного беженства, приспособления к обстоятельствам и использования "чужой" личины и т.д. Грусть и безнадежность вызывают так называемые "герои": Мурад, вначале чистый и отзывчивый юноша, попадает под влияние коварного и на самом деле жестокого крестного Петроса. В повествовательном контексте он переживает своеобразный рост, встречая на пути своего тяжелого странствования иных людей, обретя настоящего отца и познав предательство бывших, так называемых "друзей", и, наконец, встретив настоящую любовь в лице цыганки Нанэ. Финал не оптимистичен, вернее, абсолютно оправдан - каждый получает "по делам своим". Но данное было актуально в беспросветное время жизнедеятельности Акопа Мелик-Акопяна (Раффи), но не в реалиях независимой Армении ХХI века, даже если потомки тех персов стали уже привычной картиной ереванского быта. Цель оправдывает средства: жизнь диктует свои каноны, но это не значит, что мы должны им безропотно следовать. Современный армянский народ, где бы он не находился, достоин "простить" свое тяжкое прошлое и предстать миру в новом качестве - забыть недостойное с тем, чтобы жить дальше. Так будем же легендой, а не мифом. Ведь это в наших силах.

Марина АВАКЯН"Иравунк"