 В последний период развернулась довольного активная дискуссия относительно международно-правового принципа самоопределения народов и его реализации в контексте урегулирования нагорно-карабахского конфликта. С довольно пространной статьей выступил также Тофик Мусаев (Армяно-азербайджанский конфликт: право на самоопределение, нацменьшинства и проблема отделения), который оперируя международно-правовой терминологией попытался доказать два тезиса: "Правомерным отделение части населения суверенного государства может быть только в двух случаях, а именно: а) если возможность такового закреплена в конституции соответствующего государства и реализуется оно при соблюдении предусмотренных в ней определенных процедур, либо б) при достижении взаимного согласия заинтересованных сторон". По нашему глубокому убеждению, процитированные выводы Т.Мусаева не имеют ничего общего с современным международным правом и всего лишь представляют собой попытку придать позиции руководства Азербайджана по нагорно-карабахскому урегулированию "научную обоснованность".
Вопрос о самоопределении народов как международно-правовая проблема сама по себе довольно дискуссионная, но даже с учетом этого заявленные выводы лишены каких-либо международно-правовых оснований. Достаточно просто указать на международно-правовую практику двух последних десятилетий, чтобы понять, что Т.Мусаев взялся за безнадежную и невыполнимую задачу - весь опыт реализации права народов на самоопределение прямо противоречит "тезисам" азербайджанского руководства.
В принципе на этом можно было бы поставить точку, так как более лучшим опровержением теоретических построений является практика. Однако учитывая, что проблематика самоопределения сама по себе весьма актуальна и представляет несомненный интерес не только в контексте урегулирования нагорно-карабахского и других конфликтов, но и в общем концептуальном понимании современного международного правопорядка, считаем полезным осветить основные подходы к ключевым вопросам самоопределения народов в современном международном праве.
Итак, право на самоопределение в настоящее время окончательно утвердилось в качестве основного принципа международного права. И если относительно общего содержания этого принципа прослеживается известная определенность в правовых актах и в доктринальных источниках, то в отношении более узкого вопроса о субъекте права на самоопределение то же самое сказать нельзя. Ни в Уставе ООН, ни в Декларации о принципах международного права 1970 года, ни в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года, ни в других документах, в которых говорится о праве на самоопределение, не раскрывается понятие ''народа'', за которым и закреплено это право. А между тем, как отмечал один из авторов, достаточно скептически относившийся к праву на самоопределение, ''оно на первый взгляд кажется разумным: пусть решают народы. Но в действительности это нелепо, потому, что народ не может решать, пока кто-то не решит, кто есть народ'' (1). Поэтому уяснение вопроса о том, что понимается в международном праве под термином ''народ'', имеет решающее значение для определения того, имеют ли меньшинства право на самоопределение.
Прежде всего, надо отметить, что на сегодня в доктрине установилось согласие относительно того, являются ли субъектами права на самоопределение нации и народы. Господствующий подход состоит в том, что этим правом обладают и нации, и народы. П.Торнбери, отмечая, что в Уставе ООН право на самоопределение закреплено за ''народами'', а в этом документе также используются понятия ''нация'' и ''государства'', указывает на то, что вопрос о значении термина ''народ'' был предметом дискуссии на конференции в Сан-Франциско и приводит разъяснение ее Секретариата по этому вопросу:.. "народы" обозначают группы людей, которые могут составлять (или не составлять) государство или нацию.'' (2).
Это пояснение Секретариата придает термину ''народы'' наиболее широкое значение, отмечает другой автор - А. Риго Сареда. Оно может охватывать государства, нации и любую группу людей, которые могут основать государство, являться нацией или же просто составлять устойчивую общность. Поэтому самоопределение обращено как к народам, так и к нациям и государствам (3). То есть, понятие "народ" настолько широко, что оно включает понятие ''нация'' - отмечает другой исследователь, Г.Б. Старушенко, и приходит к выводу что: ''...Задача определения субъекта права на самоопределение, следовательно, сводится к определению понятия ''народ'' (4).
С трактовкой понятия народа, данной при подготовке Устава ООН, перекликается и определение, предложенное Гросс Эспиелем, согласно которому народом является ''любая отдельная человеческая общность, объединенная самосознанием и желанием образовать общность, способную действовать в интересах общего будущего'' (5).
В том же русле лежат и более ранние попытки определения субъекта права на самоопределение. Так, в труде Л. Оппенгейма, где встречаемся с соответствующим тому времени термином ''принцип национальности'', отмечается, что ''собственным государством, в котором оно могло бы жить согласно своим собственным идеалам и создавать национальную цивилизацию'' имеет право обладать ''общество, состоящее из многих лиц, связанных между собой общностью происхождения, языка, интересов'' (6). Наряду с подобными и, надо отметить, довольно общими формулировками, в литературе встречаются и попытки определения понятия народ, основанные на конкретных признаках. Так, по мнению О. Журека, ''наибольшего внимания заслуживает определение, рекомендованное Международной комиссией юристов в связи с рассмотрением событий в Восточном Пакистане: общность истории, расовые и этнические, культурные и языковые, религиозные и идеологические связи, общее географическое местоположение, общая численность данного образования '' (7).
Другой подобной попыткой выработки определения понятия народ является специальный доклад, выполненный в рамках ЮНЕСКО, посвященный этому вопросу, и в котором говорится, что ''народ'' есть:
''1. группа людей, которые обладают многими или всеми следующими характеристиками:
а) общими историческими традициями,
b) расовой или этнической общностью,
c) культурной однородностью,
d) языковой общностью,
e) территориальными связями,
g) общей экономической жизнью.
2. группа не должна обязательно иметь значительную численность (пример - население микро-государств), но должна представлять нечто большее, чем простое объединение индивидов.
3. группа, как таковая, должна стремиться, чтобы ее считали народом, и должна иметь самосознание народа, хотя, обладая указанными выше характеристиками, группа или члены группы могут и не иметь такого желания и самосознания, и, возможно,
4. группа должна иметь учреждения и другие средства для проявления своих характеристик и своего стремления к общности'' (8).
Хотелось бы особо выделить из представленных признаков такой, как "наличие территориальных связей''. Возможно, именно территориальный аспект вопроса является необходимой составляющей понятия народа. То есть важным является наличие у группы общей территории, с одной стороны, и историческая принадлежность самой общности к ней, с другой. ''Без общей территории самоопределение невозможно'' (9), и это является самодостаточной очевидностью.
Другим, не менее важным моментом в понимании термина ''народ'', тесно связанным с вопросом о территории, является то, что под субъектом самоопределения подразумевается не какое-то количество или сумма индивидов на определенной территории, а их устойчивая общность с едиными характеристиками. Р.А. Мюллерсон в этой связи пишет, что ''при самоопределении речь идет именно о народе, а не о населении. Даже если, скажем, в Октябрьском районе г. Москвы больше жителей, чем в Нагорном Карабахе, право на самоопределение имеет народ Нагорного Карабаха, а не лица, имеющие постоянную прописку в столичном районе. В основе народа как субъекта самоопределения лежит чаще всего нация или иная этническая общность, с которой идентифицируется данная территория'' (10).
Взаимосвязь между указанными аспектами понятия ''народа'' довольно точно выразил А.Е.Козлов, который писал: ''Понимание субъекта самоопределения как этнической общности - это, пожалуй, единственный подход, при котором право на самоопределение хоть в какой-то степени наполняется реальным содержанием: ведь как бы ни были условны этнические границы, они все же имеют более объективный (стабильный) характер, чем, скажем, границы административные'' (11). В целом все существующие формулирования субъекта самоопределения дают нам общее, но вполне определенное представление о том, что подразумевается в соответствующих международно-правовых актах под термином ''народ''. Известно, что право на самоопределение имеет две стороны: внешнюю, в силу которой народ может свободно определить свой статус и формы отношений с другими народами, что подразумевает его право на создание собственного государства, право на объединение или слияние с другим государством, и внутреннюю, которая предполагает право на свободное определение путей своего политического и социально-экономического развития. Единство этих двух аспектов и составляет содержание права на самоопределение и существо национального суверенитета.
Внешняя сторона права на самоопределение предполагает за народом право на объединение или слияние с суверенным независимым государством. И если такое объединение или слияние произошло, то это может привести к образованию в этом государстве национального меньшинства. То есть среди следствий такой формы самоопределения часто может быть возникновение национального меньшинства, трансформация "народа" в меньшинство. Закономерен вопрос: а теряет ли в связи с этим народ, ставший национальным меньшинством, право на самоопределение? По нашему мнению, не теряет. Необходимо отметить, что такая позиция исходит из содержания и сути права на самоопределение и разделяется многими авторами. "Независимо от того, каким образом был поставлен данный народ под власть государства - насилием или добровольно, он продолжает оставаться субъектом самоопределения, - пишет Ю.Г. Барсегов. - Неотъемлемость и непогашаемость права народа на самоопределение связаны с самой сутью этого права, с его характером, содержанием и правовой природой. Субъектом и дестинатором этого права является народ. Оно существует вместе с народом и, следовательно, независимо от существования того или иного государства. Последнее может появиться и исчезнуть, но народ всегда будет носителем права на самоопределение" (12).
Этот подход находит свое прямое воплощение в соответствующих международно-правовых актах. Например, Декларация о принципах международного права 1970 года однозначно характеризует самоопределение как "неотъемлемое" право народа, а Заключительный акт Совещания в Хельсинки недвусмысленно указывает, что это право принадлежит народам "всегда". Кроме того, правильность вывода о неотъемлемости и непогашаемости права на самоопределение подтверждается и рассмотрением его внутреннего аспекта. В связи с этим было бы абсурдным утверждать, что народ или нация, однажды определив свой политический или социально-экономический строй, не имеют право его изменять.
Другим аргументом в пользу высказываемой точки зрения является и то, что право на самоопределение закреплено за "всеми" народами. Причем, как указывает большинство авторов, оно принадлежит народам как обладающим государственностью, так и лишенным её. Отрицать это - значит сводить самоопределение к колониальным ситуациям, в то время как международная практика последнего времени полна примерами как раз "неколониального" самоопределения. Международное право признает право на самоопределение именно за "всеми" народами. Хорошей иллюстрацией этого факта может, видимо, служить история с индийской оговоркой относительно ст.1 Международных Пактов о правах человека, в которых закреплено право всех народов на самоопределение, и реакцией мирового сообщества на эту оговорку.
Правительство Индии при ратификации Пактов заявило, что в ст.1 "слова "право на самоопределение" относятся только к народам, находящимся под иноземным господством и... эти слова не относятся к суверенным независимым государствам или к части народа или нации, что является сутью национальной целостности". Однако такая трактовка права на самоопределение не была воспринята и поддержана, более того, против такого подхода были высказаны серьезные возражения. К примеру, Нидерланды заявили, что "право на самоопределение в Пактах выражено как относящееся ко всем народам. Это следует не только из текста ст.1 Пактов, но также из наиболее авторитетного толкования этого права, содержащегося в Декларации о принципах международного права... Всякие попытки ограничить это право или же обуславливать его, не предусмотрены международными документами и могут подорвать саму идею самоопределения и ослабить его универсальное значение". Решительные возражения против индийской позиции высказала Франция. Она, в частности, заявила, что индийская оговорка неприемлема, так как "ставит условия, не предусмотренные Уставом ООН для осуществления права на самоопределение". Недвусмысленно высказалась по этому поводу и Федеративная Республика Германия, которая заявила, что "право на самоопределение, как оно выражено в Уставе ООН и как воплощено в Пактах, относится ко всем народам, а не только к тем, которые находятся под иноземным господством. Поэтому все народы имеют неотъемлемое право свободно определять свой политический статус и свободно определять свое экономическое, социальное и культурное развитие, Федеральное правительство не может считать имеющей силу любую интерпретацию права на самоопределение, которая находится в противоречии с ясным текстом соответствующей статьи. Более того, оно считает, что любые ограничения ее принадлежности всем народам несовместимы с предметом и целями Пактов о правах человека" (13).
Если же право на самоопределение относится не только к "колониальным ситуациям", не только к народам, "находящимся под иноземным господством", а ко всем народам, без всяких "ограничений и условий", в том числе и народам, находящимся в составе "суверенных независимых государств", то необходимо признать, что это право может относиться и к народам, образующим в рамках отдельного государства национальное меньшинство.
Другим важным моментом для понимания соотносимости права на самоопределение к народам, находящимся на положении меньшинства, является то, что международное право признает это право именно за народами. Появившиеся в последнее время попытки приписать это право лишь народам, "имеющим конституционно признанный статус", или же так называемым "конститутивным единицам", то есть определенным государственным или автономным образованиям внутри государства, учитывая вышеизложенное, представляются лишенными правовой основы. Ни в одном правовом акте нельзя найти подтверждения такой позиции, напротив, везде говорится именно о народах, и ни о чём ином. Если же считать версию о "конститутивных единицах" - эксклюзивных субъектах самоопределения в государстве попыткой вклада в прогрессивное развитие международного права, то нельзя сказать, что она достаточно удачна, ибо самым первым и наиболее вероятным следствием такого новшества будет стремление государств упразднить эти "единицы", благо действующее международное конвенционное право не содержит никаких положений, препятствующих этому. Затрагиваемый вопрос имеет и иные аспекты, тесно связанные с соблюдением прав народов, в свете которых теория о "конститутивных единицах" не просто необоснованна, но и вредна и опасна, ибо таит в себе угрозу международному миру и безопасности. Конфликты на территориях бывшей Югославии и СССР, на наш взгляд, являются следствием именно такого подхода к самоопределению, когда его исключительными субъектами считались только бывшие союзные республики в составе этих федеративных государств. Последние самоопределялись в границах, бывших до этого административными и часто произвольными, не считаясь с мнением народов, которые жили на своей исторической территории в пределах этих границ. Можно, видимо, констатировать, что это явилось применением принципа uti possidentis, который был принят за основу в процессе деколонизации в Латинской Америке и Африке, где "нации явились продуктом существующего государства, а не наоборот" (14), но который выглядит анахронизмом и явной несправедливостью в Европе конца ХХ века. Как однажды выразительно высказался один из членов Международного Суда, "именно народ должен определять судьбу территории, а не территория - судьбу народа" (15), поэтому не совсем ясной и с моральной и с правовой точек зрения представляется позиция, согласно которой право на самоопределение должно признаваться только за так называемым "титульным" народом "конститутивной единицы" и должно быть отказано в этом праве другому коренному, который в рамках этой "единицы" составляет меньшинство. Такой подход создает впечатление "двойного стандарта", когда, перефразируя Оруэлла, можно сказать, что все народы равны, но некоторые еще равнее.
Подобный подход сомнителен не только морально, но и с точки зрения прагматизма. Ведь главной причиной современных конфликтов, например, в Югославии, является не сама реализация права на самоопределение, а та избирательность, с которой международное сообщество подошло к признанию этого права за одними и отрицанием за другими. Так, созданная Европейским Сообществом специальная комиссия для выработки рекомендаций о критериях признания вновь образованных государств сформулировала и заключение, касающееся самоопределения сербского населения Хорватии и Боснии-Герцоговины, в котором говорилось: "1) право на самоопределение сербов вне Сербии ограничено защитой их международно-признанных прав человека, включая и права как членов меньшинств; и 2) бывшие административные границы должны быть защищены международным правом и могут изменяться только при взаимном согласии" (16). Думается, нет необходимости обращаться к трагическим, причем для всех народов бывшей Югославии, последствиям такого проявленного подхода. Они хорошо известны. Действительно принципиальный подход, основанный на действующем праве, по нашему мнению, заключался бы в том, что если при разрешении определенной ситуации за основу берется принцип самоопределения, то при этом необходимо проявлять последовательность и признавать право за всеми народами, которых касается эта ситуация, самим определять свою судьбу.
Примером стремления к такой последовательности может служить Закон СССР "О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР" (17), который при всех своих недостатках содержал весьма справедливое и демократичное положение о том, что при самоопределении союзной республики в сторону отделения такое же право имеют и народы автономных образований и даже просто инонациональное население в "местах компактного проживания". Хотя политические мотивы внесения такой нормы в Закон хорошо известны, это никоим образом не умаляет ее принципиальный характер и соответствие принципу самоопределения. Возможно, реализация этого положения на практике позволила бы избежать возникновения вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе, а также в некоторых других регионах бывшего СССР. Права народа не должны зависеть от его численности, и народы, находящиеся в меньшинстве в границах самоопределяющейся территории, не являются простым демографическим придатком этой территории, а имеют такое же право определять свое будущее, как и другая, большая соседняя общность.
На наш взгляд, именно такой подход содержит справедливый и единственно возможный механизм последовательной реализации права на самоопределение, обеспечивающий подлинное, говоря языком Устава ООН, "равноправие больших и малых наций" и устраняющий конфликтогенный фактор неопределенности, возникающий при отделении и образовании нового государства. Другими, не совсем соответствующими праву, интерпретациями принципа самоопределения нам представляются также утверждения о том, что его субъектом может быть только все население государства. Однако, как нам представляется, такое мнение может быть верным только в ситуации, когда государство в национальном отношении гомогенно, этнически однородно. В других случаях такой подход может не соответствовать духу и букве международного права. Чтобы убедиться в этом, достаточно указать на то, что, если бы такой подход соответствовал праву, то во всех соответствующих международно-правовых инструментах, по крайней мере, в их англоязычных версиях, право на самоопределение было бы закреплено за нациями (nations), под которыми в западной традиции и понимается "всё население государства", а не за народами (peoples), что мы наблюдаем во всех документах.
Если взглянуть на самоопределение в исторической ретроспективе, то можно заметить, что он возник и развивался именно как право национальных общностей - отдельных народов, живущих на территории существующих государств. Так, К. Партш отмечает, что в то время термин "право на самоопределение" относился к следующим случаям:
- к "народам", целиком составляющим меньшинство (или даже большинство) внутри государства, управляемого другим "народом" (как, например, ирландцы перед 1919 г. и монголы перед 1911/1921 гг.);
- к "народам", являющимся меньшинством в более чем в одной стране и не имеющими собственной государственности (как, например, поляки в России, Австрии и Германии перед 1919 г.);
- к "народам", являющимся меньшинством в одной стране, но считающими себя частью народа соседнего государства (как, например, мексиканцы в Калифорнии и венгры в Румынии);
- к "народам" или "нациям", разделенным в результате внешнего вмешательства на несколько государств (как, например, немцы, жившие в ХIХ веке в нескольких государствах);
- к "народам", являющимся большинством (или меньшинством) на территории, имеющей специальный статус под иностранным господством (главный пример - колонии)" (18).
Как видим, исторически право на самоопределение зародилось и воспринималось, прежде всего, как право национальных общностей - части населения существующего государства, в свете чего утверждения о том, что субъектом этого права может являться только все население страны, кажутся далеко не бесспорными.
В пользу этого свидетельствует и современная международно-правовая практика. В частности, можно привести пример англо-ирландского соглашения 1985 года, касающегося урегулирования ольстерской проблемы. В статье первой этого документа говорится: "Два правительства:
- подтверждают, что любое изменение в статусе Северной Ирландии может произойти только с согласия большинства народа Северной Ирландии;
- признают, что в настоящем большинство народа Северной Ирландии не желает изменения в статусе Северной Ирландии;
- провозглашают, что, если в будущем большинство народа Северной Ирландии выразит ясное желание и формальное согласие основать Объединенную Ирландию, они представят и поддержат в соответствующих парламентах законодательство, чтобы придать силу этому стремлению" (19).
Таким образом, "два правительства" согласились с тем, что не весь "ирландский народ" или "народ Ирландии", и не "народ Британии", а именно "народ Северной Ирландии" является субъектом самоопределения, и будущее этой территории зависит именно от воли народа Северной Ирландии. То есть в данном международно-правовом акте находят свое подтверждение все наши вышеизложенные выводы о том, что:
1) субъектом права на самоопределение является именно народ;
2) право на самоопределение может осуществляться не только на территориальной, но и на субъектной основе, то есть общностью, являющейся меньшинством в рамках более широкого географического или исторического целого (соответственно, в данном примере, острова Ирландия и государства Великобритания);
3) это право является неотъемлемым и непогашаемым правом субъекта самоопределения (указания в пп.1 и 3 на возможность изменения статуса Северной Ирландии).
Думается, что определенный интерес представляет также вопрос о том, как согласуется высказываемая нами точка зрения с другими принципами международного права, и, прежде всего, с принципом территориальной целостности государств. Некоторые авторы в этой связи пишут о некоем противоречии между правом на самоопределение и принципом территориальной целостности государств. Однако такое мнение не может быть признано правильным хотя бы чисто теоретически, ибо если согласиться с этим, то тем самым можно невольно поставить под сомнение само существование международного права, как целостной системы правового регулирования, пронизанной общими принципами. В Декларации о принципах международного права 1970 года сказано: " При толковании и применении изложенные выше принципы являются взаимосвязанными и каждый принцип должен толковаться в контексте всех других принципов". Если же попытаться претворить это на практике, то можно прийти к выводу, что эти принципы не только не противоречат друг другу, а находятся в определенной гармонии. Принцип территориальной целостности относится к сфере межгосударственных отношений и призван защитить территориальную целостность и национальное единство государств от посягательств извне, со стороны иностранного государства, в то время как принцип самоопределения предполагает возможность определить все вопросы государственного существования народов, в том числе и те их аспекты, которые затрагивают сохранение или изменение территориального статус-кво. Поэтому можно предположить, что в каком-то смысле принцип территориальной целостности призван защитить свободную реализацию права на самоопределение: он охраняет от посягательств извне и существующий территориальный статус-кво, являющийся по идее результатом самоопределения, и процесс территориальных изменений, которые могут произойти на основе права всех народов на самоопределение. В этой связи важно всегда помнить, что и существующий статус-кво и возможные его изменения должны быть основаны на самоопределении. Как указывал Ю.Г. Барсегов еще в 1958 году, "высшим правовым титулом территориального разграничения служит право наций на самоопределение. Им определяются не только содержание, но и пределы территориальных прав" (20). Что же касается территориальных изменений, то надо учитывать, что международное право в целом, а участники переговоров при разработке Устава ООН в частности, "исходили из того, что, запрещая войну и агрессию, они, вместе с тем, не гарантируют статус-кво на вечные времена и не исключают возможности изменения государственных границ" (21).
В этом контексте хотелось бы привести мнение одного из авторов, который писал, что "только при свободном согласии народов может быть установлен территориальный статус государства, и только так установленный статус-кво может гарантировать мир и дружественные отношения между народами" (22). История и развитие событий последних лет целиком и полностью подтверждают правильность этого вывода.
Декларация о принципах международного права 1970 года содержит также толкование и некоторых других аспектов соотношения принципов самоопределения и территориальной целостности государств, так называемую "предохранительную клаузулу", которая защищает государства от необоснованных сепаратистских поползновений. "Ничто в приведенных выше пунктах не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению и к частичному или к полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов, как этот принцип изложен выше, и, вследствие этого, имеющих правительства, представляющие без различия расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории" (23).
Важным выводом из приведенного положения, является то, что современное международное право допускает при определенных условиях "нарушение территориальной целостности и политического единства суверенных и независимых государств", то есть последние не являются с точки зрения международного права абсолютными и безусловными ценностями. Можно прийти и к другим заключениям. Во-первых, здесь мы находим еще одно подтверждение выводу о том, что право на самоопределение распространяется не только на "колониальные случаи", но и на "суверенные и независимые государства". И, во-вторых, из приведенного положения однозначно вытекает, что при определенных условиях некоторые меньшинства могут выступать как субъекты права на самоопределение, ибо чем иным, как не национальным меньшинством, является самоопределяющийся народ внутри "суверенного и независимого государства".
Что же касается условий, при наличии которых недопустимо самоопределение, нарушающее территориальную целостность государства, то их, как видим, три: 1) государство должно "соблюдать в своих действиях принцип равноправия и самоопределения", 2) государство должно "вследствие этого иметь правительства, представляющие весь народ... проживающий на данной территории", 3) при этом не должно проявляться какой-либо дискриминации. Только при соблюдении всех этих условий приоритет должен быть отдан сохранению единства государства, в противном случае оно может быть поставлено под сомнение. И хотя таких условий три, основным из них, детерминирующим остальные, является, пожалуй, первое условие. Оно содержит, на наш взгляд, ключ к пониманию более широкой перспективы, связанной с вопросами самоопределения и международно-правовой сущности современного государства. Ведь "соблюдение государством в своих действиях принципа равноправия и самоопределения народов", которое конкретно может выражаться, например, в проведении в соответствующих случаях плебисцитов, означает, прежде всего, безусловное признание за всеми народами права на самоопределение, в том числе и теми народами, которые входят в состав этого государства. А существование государства, вернее, сохранение его единства при таком признании означает только одно - это государство является выражением и продуктом самоопределения всех народов, проживающих на его территории. То есть государство только тогда может "соблюдать в своих действиях" принцип самоопределения народов, когда оно само является результатом, продуктом такого самоопределения.
Под таким углом зрения совершенно по-новому открываются вопросы соотношения самоопределения с другими принципами международного права, раскрывается действительно основополагающий характер этого принципа. Так, например, принцип невмешательства призван защитить внутреннюю сторону права на самоопределение; принцип суверенного равенства государств органично вытекает из признания равноправия народов и служит гарантией уважения самоопределения народа (народов), выраженном в суверенном государстве и т.д.
Таким образом, мы предлагаем взглянуть на самоопределение как на более широкий принцип, не ограничивающийся вопросами сецессий и пр. Можно предположить, что с точки зрения современного международного права все государства (унитарные и федеративные, мононациональные и полиэтнические) являются результатами самоопределения соответствующих субъектов (нации, народа, наций, народов). Основанием и легитимирующим фактором существования любого государства является то, что оно является формой реализации самоопределения соответствующего субъекта (субъектов), причем существование такой основы должно рассматриваться не как нечто однократное и единовременное, соответствующее моменту самого акта самоопределения, а, учитывая, что это право является "неотъемлемым" и принадлежит народам "всегда", самоопределение должно пониматься как непрерывный процесс (24), базисная и перманентная константа его юридического и фактического существования. В этом свете проясняется и сущность "предохранительной клаузулы", согласно которой должна защищаться целостность только тех государств, которые основаны на самоопределении всех народов, проживающих на его территории. Анализ существующего нормативного материала, рассмотрение содержания современного международного права и соответствующей ему практики позволяет нам прийти к более широким выводам.
Принцип равноправия и самоопределения народов, являясь одним из фундаментальных принципов международного права, закрепляет неотъемлемое право всех народов самим распоряжаться своей судьбой. В силу этого - все народы и нации имеют право на самоопределение, которое реализуется путем свободного волеизъявления данного народа или нации и означает возможность выбора между государственным отделением данного народа или нации и вхождением его (ее) на тех или иных условиях в другое государство, то есть свободный выбор политического статуса.
При этом следует иметь в виду, что право на самоопределение не сводится только к свободе отделения, а, как было показано выше, она есть более широкая категория, не ограниченная проблемой сецессий. Как правильно заметил один из авторов: "Самоопределение необязательно должно проявляться в политическом отделении, но без признания свободы отделения нет права на самоопределения" (25).
Признание того, что народы в пределах многонациональных государств в принципе могут выступать как субъекты самоопределения и, пользуясь этим правом, могут избрать путь создания собственного государства, способно явиться серьезной гарантией их прав. Ведь обратное утверждение как бы целиком и полностью отдает эти национальные общности на откуп милости или произвола правительства большинства или центрального правительства, которое может грубо и систематически, вплоть до геноцида, нарушать их права. То есть, как правильно отметил один из авторов, в условиях, когда народ угнетается, "отделение может выступать в качестве справедливого ответа на угнетение" (26). В этом плане принцип равноправия и самоопределения народов призван служить тому, чтобы существующие государства в наибольшей степени соответствовали своим собственным многонациональным параметрам, самоопределению всех входящих в него субъектов, что явится гарантией равноправного демократического межнационального согласия, фактором мира и стабильности как внутри государства, так и на международной арене. Иначе говоря, признание за народами права на отделение может явиться важным средством их защиты, ибо в этих условиях грубые нарушения их прав не могут пройти бесследно и безнаказанно, а могут явиться причиной серьезных и значительных изменений в их статусе вплоть до образования самостоятельного независимого государства.
Исходя из применения всего изложенного к ситуации нагорно-карабахского конфликта с неотвратимой неизбежностью следует констатировать, что а) народ Нагорного Карабаха является субъектом права на самоопределение, б) право на самоопределение народа Нагорного Карабаха подразумевает возможность создания собственного государства.
Виген Кочарян, зав. кафедрой европейского и международного права ЕГУ
Источники:
1. Jennings I.W. The Approach to Self-Government. London, 1956, C.55-56. Цит. по: A. Rrigo Sureda. The Evolution of the Right of Self-Determination. A Study of United Nations Practice. Leiden, 1967. C. 28.
2. Thornberry P. International Law and the Rights of Minorities. Oxford, 1992. C.15.
3. Rigo Sureda A. The Evolution of the Right of Self- Determination. A Study of United Nations Practice. Leiden, 1967. C. 100.
4. Старушенко Г.Б. Нация и государство в освобождающихся странах. М., 1967. С. 105-106.
5. Gros Espiell. The Right to Self-Determination. - Implementation of United Nations Re solutions. N. UN Pub. 1980 (UN Sales E.79.XIX.5).
6. Цит. по: Барсегов Ю.Г. Народ Нагорного Карабаха - субъект права на самоопределение. М., 1993. С. 19.
7. Оппенгейм Л. Международное право, т.1, полутом 1. М., 1948. С. 99.
8. Журек О.Н. Самоопределение народов в международном праве // Советское государство и право,N10, 1990, С. 99.
9. UN Doc SHS-89/CONF. 602/7, Paris, 22.2.1990. Цит. по Барсегов Ю.Г. Народ Нагорного Карабаха - субъект права на самоопределение. М., 1993. С. 19.
10. Старушенко Г.Б. Указ. соч., С. 105-106
11. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С. 41.
12. Козлов А.Е. Право на самоопределение как принцип международного права и конституционное право человека // Права человека и межнациональные отношения. М., 1994. С. 70-71.
13. Барсегов Ю.Г. Самоопределение и территориальная целостность. М., 1993. С. 24.
14. Все цит.: по Crawford J. Outside the colonial context // Self-determination in Commonwealth. Aberdeen, 1988. С. 18.
15. Rigo Sureda A. Там же. С. 220.
16. I.C.J. Reports, 1975, C. 122. Цит. по Аречага Э.Х. Современное международное право, М., 1983, C. 167
17. Цит. по: Hannum H. Documents on Autonomy and Minority Rights, Dordrecht/Boston/London, 1993. C. 84.
18. См. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1990, № 15. С. 252
19. Partsch K.J. Fundamental Principles of Human Rights: Self-Determination, Equality and Non-Discrimination // International Dimensions of Human Rights, Paris, 1982. C. 64.
20. Hannum H. Там же. C. 422.
21. Барсегов Ю.Г. Территория в международном праве. Юридическая природа территориального верховенства и правовые основания распоряжения территорией. М., 1958. С. 117-118.
22. A Commentary on Dumbarton Oaks Proposals - Британская "белая книга". Цит. по Барсегов Ю.Г. Самоопределение и территориальная целостность, М., 1993. С. 19.
23. Сперанская Л.В. Принцип самоопределения в международном праве. М., 1961. С. 108. Следует отметить, что некоторые авторы, цитируя это положение международно-правового документа, предпочитают ограничиваться только первой её частью, ставя после слов "суверенных и независимых государств" точку, тем самым, вольно или невольно - это другой вопрос, искажая его содержание.
24. Такое понимание самоопределения не ново. Вот как высказался по этому вопросу в 1985 году представитель Великобритании в Третьем комитете ГА ООН: "... неслучайно, что первая статья каждого Пакта [о правах человека 1966 г.] провозглашает право на самоопределение. Мы должны всегда помнить, что согласно Пактам самоопределение является правом народов, а не правительств. Более того, право на самоопределение попрано не только у народов, которые находятся под иностранной оккупацией... Самоопределение есть не отдельное событие, а продолжительный процесс". United Kingdom Materials on International Law // British Year-book of International Law, 1985. 56. 460. Цит. по Crawford J. Outside the colonial context // Self - determination in Commonwealth, Aberdeen, 1988, C. 6.
25. Барсегов Ю.Г. Самоопределение и территориальная целостность, М.,1993. С. 8.
26. Beran H. A Philosophical Perspective // Self-determination in the Commonwealth. Aberdeen, 1988. С. 24. http://www.arev.ru/var100.php |
Главная 
