Участие гражданского населения в геноциде
Характерной особенностью геноцида армян является участие в нем гражданского населения. А геноцид евреев целиком был продуктом бюрократического аппарата; он был тщательно, до мельчайших подробностей, запланирован и осуществлен государством. Геноцид же армян в корне отличается от геноцида евреев. Гражданское население с самого начала приняло активное участие в истреблении армян: грабило имущество, похищало их жен и девушек, совершало зверские убийства. Даже были случаи, когда в ряде районов (мусульманское) население нападало на жандармские отряды, пытавшиеся защитить армян. Документы, свидетельствующие об этих акциях, можно обнаружить в архивах Генштаба: "Командованию третьей армии в Эрзруме... С целью преследования курдских банд, напавших на караваны армян..., из Байбурта выделено одно отделение...".*
_______________________
* Azmi Süslü, a.g.e., s.123.
_______________________
Основной целью нападения гражданского населения было обогащение.
Можно по разному комментировать причины массовости участия гражданского населения в геноциде. Я же хочу остановиться на одном аспекте. В подобной организации геноцида важную роль (сознательно или несознательно) сыграло отсутствие поддержки младотурецкого движения со стороны народных масс. Пропасть между государством и народом непосредственно определила характер и формы участия масс в акции геноцида. Идеологическое единство между государством и народом, существовавшее при осуществлении геноцида евреев, нельзя искусственно распространить на османско-турецкое общество.
У турок государство всегда было государством "бюрократической элиты", а народ считался сборищем рабов, которым нужно управлять. Эта элита никогда не считала необходимым установление идеологического моста с народом. Для обеспечения видимости законности своей власти. Хотя в какой-то мере эту законность обеспечивал ислам, но исламская философия тоже не предусматривала возможности управления страной и обществом. Младотурецкое движение переняло у османского государства эту традицию. Кроме того, ислам был отодвинут младотурками на второй план, в результате чего идеологическая связь между верхами и низами еше более ослабла.
Даже в пору своего могущества младотурки не пользовались широкой общественной поддержкой, что было обусловлено самим характером движения. Младотурки были представителями полувоенной-полугражданской интеллигенции, воспитанной в духе западной цивилизации и под влиянием современных наук. Для них наука была сверхъестественным понятием. Они находились под влиянием позитивизма и социал-дарвинизма. Верили в возможность решения социальных проблем с помощью науки, а себя считали специалистами по лечению социальных недугов общества. Подобно тому, как медицина помогает излечивать людей, так и наука должна была помочь младотуркам спасти общество.* Следовательно, миссию спасения общества, как представители научной интеллигенции, могли бы выполнить только они.
_______________________
* Если государство "больное", то государственные деятели должны его "лечить". Поэтому младотурки с большой легкостью облачились в мантию "целителей общества". См.: 51 Şerif Mardin, Jön Türkler, a.g.e., s.17; Aynca, Ş. Hanioğlu, a.g.e., s.607.
_______________________
Младотурки были уверены, что они являются элитарным слоем общества.* А некоторые из них пытались это доказать с помощью расистских теорий. Используя книгу Гюстава ле Бона, переведенную ими на турецкий язык, они пытались доказать, что "избранность людей, определяющаяся биологическим превосходством, не является наследственным свойством, а приобретается, благодаря работе мозга".** Потому у них и преобладал элитарно-тоталитарный образ мышления.
_______________________
* Ş. Hanioğlu, a.g.e., s.35.
** A.g.e., s.614-5.
_______________________
Элитарный взгляд на вещи породил в них иллюзию, будто только они способны спасти общество. Это определило также их взгляды на народ. С одной стороны, народ был священным сообществом, ожидавшим, чтобы они его спасли. Ради народа нужно идти на любые жертвы. Это уже само по себе научная необходимость, миссия. С другой стороны, единственный недостаток народа заключался в том, что он не знал, как себя спасти.
Но народ, ради которого надо осознанно идти на любые жертвы, священен до тех пор, пока выполняет предназначенную ему роль. Если же он откажется от этой роли и не оправдает надежд лидеров, тогда перестанет быть "священным", превратится в "подлеца". Народ, не оценивающий принесенные ради него жертвы и отказывающий своим лидерам в поддержке, будет ими проклят. В печатных органах младотурок начала XX века часто встречаются гневные статьи, чернившие неоправдавший их ожидания народ: "Кто виноват? ...Народ"; "Пусть будет проклят народ, который сохраняет равнодушие перед кричащей подлостью".*
_______________________
* Jön Türk kaynaklanndaki bu ve benzeri ifadeler için bakinniz; Şükrü Hanioğlu, a.g.e., s.610-13.
_______________________
Следует обратить внимание и на то, что даже после провозглашения конституции законодательной основой османского режима продолжал оставаться ислам. Это помешало младотуркам после их прихода к власти открыто выразить свое отношение к исламу. В результате пантюркизм стал идеологией лишь молодых офицеров и бюрократов и не нашел должной поддержки в обществе. Из истории образования наций известно, что в формировании общего национального сознания важную роль играют просветительные учреждения и пресса. Нация формируется под влиянием сети светских школ и информационных систем. Османское же общество все еше состояло из крестьян, у которых вместо национального превалировало религиозное сознание. Вот почему эти люди, лишенные контактов с городской и официальной османской культурой, никогда не признавали современного понятия национализма, пропагандируемого центром. А это лишало младотурок широкой общественной поддержки.
Последнее, на что следует обратить внимание, это усталость широких масс мусульман от войн. Будучи по натуре своей фаталистами, и обвинявшие во всех своих бедах правительство и его агентов на местах, простые люди всегда неприязненно относились к последним. Поэтому отсутствовала идеологическая связь между верхами и низами, и для широких масс государство было не "своим", а "чужим".
В отличие от геноцида евреев, геноцид армян явился результатом длительной болезни общества, где отсутствовала общность государства с народом. Государство тоже сознавало, что пользуется поддержкой своих подданных, но не является их представителем. Правящая верхушка все время опасалась, найдет ли ее инициатива поддержку среди масс, и искала новые способы, чтобы привлечь их к участию в задуманном преступлении. Тем самым они становились его непосредственными соучастниками. Возможно, этот метод применялся неосознанно. Но государство пыталось компенсировать отсутствие идеологической поддержки со стороны народа аппеляцией к личным интересам людей и призывало их грабить имущество армян. А в тех местах, где мусульманское население шло на это без указки сверху, власти не препятствовали ему. В результате соучастие в преступлении осуществилось на почве личных интересов-грабежа имущества армян.
Этим государство не только переносило часть ответственности на плечи рядовых мусульман, но и, в какой-то мере, обеспечивало себе поддержку масс. Закон, проведенный через меджлис 13 сентября 1915г., весьма наглядно демонстрирует цель правительства. Называется он "Временным законом об имуществе, долгах и покинутой недвижимости лиц, переселенных в другие районы". Смысл этого закона состоял в том, что все движимое и недвижимое имущество депортируемых подлежало распродаже, чтобы они не смогли обосноваться на родных землях даже в случае возвращения. Их интересы могли защищать только официальные органы, поскольку ни они сами, ни их представители не имели возможности присутствовать на распродаже".* Это означало узаконение грабежа, и следовавшей за этим распродажи имущества армян. При обсуждении вопроса в меджлисе Ахмед Риза бросал смелые реплики, указывая на соучастие государства в преступлении: "Это явное насилие, - протестовал он, - людей хватают за шиворот, выгоняют из деревни, а затем пускают их имущество с молотка. Это невообразимо! С этим не могут согласиться ни совесть османца, ни закон... Имущество армян частично уже разграблено. Пока депутаты расшевелятся и откажутся принять этот закон, все имущество будет пущено по ветру и ничего нельзя будет поправить".** Предложение Ахмеда Ризы остановить действие закона было отвергнуто, и государство продолжало распродажу оставленного армянами имущества.
_______________________
* Y.H. Bayur, Türk Inkilabi Tarihi, Cilt III, Kisim III, s.45-46.
** A.g.e., s.48-49.
_______________________
Форма восприятия геноцида
В форме восприятия обществом геноцида армян обращает на себя внимание весьма интересный штрих. В Германии геноцид евреев официально признан и открыто обсуждается. Но, в отличие от представителей официальной Германии, рядовые немцы склонны отмежевываться от преступления. "Я ничего не знал", "мне ничего не было известно", - говорят представители старого поколения немцев. В Турции же наблюдается обратная картина. Официальная Турция упорно отказывается от признания геноцида, накладывая табу на эту тему, и запрещает дискуссии вокруг нее. А на уровне рядовых граждан почти все признают факт свершения этого преступления, рассказы о подробностях геноцида передаются из поколения в поколение. И кажется нет никого, кто бы не знал, что "в народе сложилось впечатление, подтверждающее факт Армянского геноцида".* Но вместе с этим общество равнодушно относится и без критики соглашается с нигилистической позицией официальных властей. Это объясняется многими причинами, но я хочу остановиться на двух, на мой взгляд, наиболее важных.
_______________________
* Şevket Süreyya Aydemir, Enver Paşa, Cilt III, s.464.
_______________________
Официальное общество и "гражданское" общество
В османско-турецком обществе существовала "двойственность". В формировании такого подхода немаловажное значение имело разделение общества на "официальное" и "гражданское". Человеческие отношения определялись этой разделенностью. На одной чаше весов находилось официальное общество со своими правилами и мировоззрением. Его поведение и решения никем не оспаривались, если даже были ошибочными. Параллельно существовало гражданское, неофициальное общество, где запрещенные в верхах темы и нормы поведения считались естественными. Мало кто принимал всерьез запреты верхов. Прекрасным примером сказанного является тот факт, что даже тогда, когда курды как отдельный этнос не признавались, в государственных учреждениях Курдистана звучал курдский язык.
Корни этого странного явления нужно искать в пропасти, существующей между законом, правовой системой и практикой управления. Появилась особая прослойка управленцев, которые игнорировали правовые нормы. О том, что жизнь общества абсолютно не регулируется правовыми нормами, знали как правители, так и подданные. Оторванное от жизни право оставалось на бумаге, что стало традицией, приведшей к образованию мировоззрения, согласно которому государство жило само по себе, а народ - сам по себе. Государство не было результатом общественного согласия и его составной частью. Поэтому народ воспринимал государство как нечто абстрактное, чему нужно было подчиняться, дабы не навлечь на себя беду, но его судьбой особенно не интересовался. Чем меньше контактов с ним - тем лучше.
В результате на свет появились две странные культуры, взаимно подкармливающие друг друга. С одной стороны, государство полностью пренебрегало им же созданными правовыми нормами, приспосабливая их к своим действиям. С другой стороны, народные массы были в курсе этих нарушений, но, если даже не одобряли их, предпочитали "не высовываться". Следствием этого стало равнодушное отношение ко всем беззакониям государства.
В восприятии армянского геноцида эта психология сыграла немаловажную роль. Официальная точка зрения на эту проблему не встретила сопротивления в низах. Все знали о несоответствии этого подхода с действительностью, но предпочитали не вмешиваться. Однако высказывания на эту тему (например, утверждение о том, что никакого геноцида не было) не могли соответствовать нормам гражданской жизни. Это - странная форма сопротивления. И это совершенно нездоровый подход, который препятствует признанию геноцида.
В моменты, когда эти два мировоззрения сталкиваются, назревает кризис национальной психологии. В подобные минуты общество, привыкшее "не высовываться", вынуждают занять откровенно демократическую позицию. Как правило, в Турции все предпочитают избегать этого столкновения. В результате зашита демократических принципов не становится нормой поведения и господствует система ценностей, согласно которой единственной культурой становится культура обожествления грубой силы и насилия. Прямым следствием этого явления становится покорность общества государственному насилию, в обществе распространяются тенденции применения насилия. Волей-неволей появляется культура, проявляющая терпимость к насилию и воспринимающая насилие как нормальную форму человеческих отношений.
Чувство вины и возмездие
Вторым важным моментом является непопулярность чувства индивидуальной вины. Общество не чувствует себя ответственным за геноцид. В этом, несомненно, играет роль то обстоятельство, что геноцид не является следствием определенной идеологии. Низы не готовы брать на себя часть ответственности, поскольку геноцид - "это их (верхов) рук дело". Таким образом, участие народных масс в акции сводится лишь к индивидуальной ответственности тех, кто принимал непосредственное участие в убийствах и грабежах. Им, конечно, должно быть "стыдно", но не могут же другие взять на себя их вину. Ведь не существует идеологической общности между теми, кто стал соучастником преступления, и теми, кто оставался в стороне. Не может быть и речи о коллективной ответственности. Кроме того, оторванность государства от народных масс позволяет последним отмежеваться от политики правительства, тем самым избавив себя от чувства вины.
Сегодня в Германии многие пытаются избежать персональной ответственности, поскольку все индивиды, одинаково разделяют идеологическую ответственность геноцида евреев. Коллективная ответственность, идеологическое единство организаторов геноцида и народных масс позволяют многим попытаться уйти от индивидуальной ответственности, доказывая свою невиновность. А граждане Турции в этом вопросе подозрительно "спокойны". Даже тогда, когда их загоняют в угол, им удается избежать коллективной и индивидуальной ответственности, использовав факты спасения армян тысячами турок.
Другой важной причиной отсутствия чувства вины за геноцид является его восприятие как "акта возмездия". На уровне обывателя геноцид не отвергается, а сводится к логике "преступление-наказание". Популярна версия о том, что армяне совершили ряд преступлений, за что и были наказаны. Здесь мы имеем дело с влиянием исламского принципа "кысас" (возмездие). "Кысас" означает ответную меру за какой-нибудь проступок - око за око. В юридическом смысле речь идет о нанесении ответного ущерба тем, кто первым нанес ущерб с условием, чтобы параметры контрдействия целиком соответствовали действию. Этот принцип взят из 194-ого стиха суры Бакара Корана: "Кто на вас нападет, ответьте ему тем же". Кроме того в разных стихах говорится о необходимости отвечать злом "на такое же количество зла". (Например, сура Хадж, стих 60, сура Шура, стих 40). В нашем случае не столь важно соответствие между содеянным преступлением и мерой наказания за него.
Такое утверждение преобладает в высказываниях почти всех деятелей, не отрицающих факта геноцида армян. Например, в своих показаниях на военном трибунале (1919 г.) в Стамбуле Зия Гекальп говорил: "Не надо клеветать на наш народ. В Турции произошла не резня армян, а турецко-армянские столкновения. Нам нанесли удар в спину, и мы ответили тем же".* Последний представитель организации "Тешкилят-ы махсусе" Хюсамеддун Эртюрк, к воспоминаниям которого мы часто обращаемся, пишет: "Когда вспыхнула Первая мировая война, добровольческие отряды дашнаков и гнчаков, идущие в авангарде русской армии, устроили резню турок в городах-героях Эрзруме и Ване. В ответ на это партия "Единение и прогресс" тоже сколотила отряды боевиков для того, чтобы противодействовать врагу. Если речь идет о преступлении, ответственность за него должны нести обе стороны".**
_______________________
* Bilal Şimşir, Malta Sürgünleri, s.83, Ankara 1985.
** Hüsamettin Ertürk, a.g.e., s.306.
_______________________
Официальные источники с такой постановкой вопроса не согласны. Но при внимательном чтении в них тоже можно обнаружить утверждения, суть которых сводится к следующему: "Армяне это заслужили. В течение столетий под крышей османского дома они пользовались такой свободой вероисповедания и культурной деятельности, которой не существовало ни в одной западной стране. Даже в военное время их покой не нарушался, поскольку в армии они не служили. Занимались коммерцией и много зарабатывали. А сыновья турок погибали на фронте, чтобы армянам жилось хорошо.* Вместо того чтобы поблагодарить государство, создавшее им такие условия, армяне стремились отделиться от Турции и изгнать турок с этих земель. История не знает аналогов такой неблагодарности".** В официальной версии тоже господствует дух "возмездия" и "наказания". Когда речь идет о наказании за конкретное преступление, это ими воспринимается естественно. Армяне проводили операции в тылу (турецкой армии), сотрудничали с русскими и готовили восстание. Наказание за содеянное было неизбежным - вот суть официальной точки зрения.
_______________________
* Em. Tümg. Ihsan Sakarya, Belgelerle Ermini Sorunu, a.g.e., s.163.
** A.g.e., s.160.
_______________________
Здесь мы имеем дело с довольно серьезной проблемой. Она не ограничивается лишь тем, что турецкое общество, прикрываясь логикой "возмездия", чувствует себя невиновным. Гораздо важнее то, что проблему массовых убийств пытаются свести к обыкновенному взаимоотношению категорий "преступление" и "наказание". И этой логике следуют не только те, кто пытается оправдать геноцид. Намного хуже, когда подобный подход наблюдается в тех произведениях, которые критикуют геноцид. В них мы сталкиваемся с усиленными попытками авторов доказать невиновность армян: не было ни действий армян в тылу, ни подготовки к восстанию... Таким образом, возникает прочная логическая связь между понятиями "вина армян" и "геноцид", что кажется мне весьма сомнительным.
Понятно, когда такую цепочку пытались создать турецкие официальные круги. Они видели в этом возможность убедить общественное мнение, что наказание целого народа "за определенные проступки", - например, депортация, -является нормальным процессом. Совсем непонятно, когда такую же цепочку создают и включаются в дискуссию о сущности категорий "преступление" и "наказание" те, кто пытается осудить геноцид.
Для чего выстраивается эта цепочка? Есть две важные причины. Первая исходит из миссионерской логики христианской философии, согласно которой помощь можно оказывать лишь "жалким" и "бедным". Нуждающиеся в помощи люди или этническая группа должны быть не нормальными, способными также применять насилие, а абсолютно беспомощными, вызывающими жалость.
Упорное стремление критиков геноцида злоупотреблять дилеммой "вина (невиновность) - геноцид" наводит на мысль, что обе стороны невольно придерживаются одной и той же тактики. Потому что, если мы установим логическую связь между преступностью и геноцидом и убедимся, что некоторые преступления можно наказывать геноцидом, тогда появится возможность обсуждать проблему в рамках дилеммы "невиновность-геноцид". Если я должен доказать, что деятельность армянских отрядов в тылу турецкой армии может в какой-то мере оправдать геноцид, то мои оппоненты с тем же успехом должны доказывать обратное.
Думаю, правомерность подобного подхода к вопросу о геноциде армян весьма сомнительна, поскольку это лишает нас морального права осуждать массовую резню. Ведь, следуя этой логике, можно прийти к заключению, что, если соблюдены все правила игры (т.е., имеется весомая на то причина), то ряд проблем можно решить и путем геноцида, как бы это жестоко ни звучало. Нам следует порвать причинно-следственную связь между геноцидом и предшествующим поведением его жертвы. Пока мы не откажемся от этой логической цепочки, нам очень трудно будет создать нравственную почву для осуждения преступлений против человечества.
Это почти то же самое, что и зависимость допустимости или недопустимости применения пыток от личности человека, которого подвергли пыткам. А если это так, то всегда найдется повод для оправдания пыток и доказательства их неизбежности. Мы же предлагаем совсем иную позицию.
|
Главная 
