Двое сирот Идут вперёд. Дорога в зной нелегка.. Жара палит, И пыль пылит. Ни речки, ни родника...
Сестра Мануш постарше была, Крепилась она в пути. Она бы жажду перенесла, Но братец не мог снести.
Идут, идут и видят они Глубокий след, в нём стоит вода. Сестричка-джан, мне так хочется пить! Ты дашь попить мне, сестричка, да?
Нет, братец-джан, то коровий след - Напьёшься и станешь коровой вмиг. Потерпим немножко. Ещё чуть-чуть: Сейчас студёный найдём родник.
Двое сирот Идут вперёд. Дорога так далека... И зной палит, И пыль пылит. Ни речки, ни родника...
Идут, идут и видят они След от копыта, а в нём вода. Сестричка-джан, мне так хочется пить! Ты дашь попить мне, сестричка, да?
Нет, братец-джан, это конский след - Напьёшься и станешь лошадкой вмиг. Потерпим немножко. Ещё чуть-чуть. Сейчас, сейчас мы встретим родник.
Двое сирот Идут вперёд. Дорога так далека... И зной палит, И пыль пылит. Ни речки, ни родника...
Идут, идут и видят они - Следок небольшой наполнен водой. И братец не может дольше терпеть: Тайком зачерпнул он воды рукой.
Сестра обернулась: где же брат?. Барашек маленький сзади идёт. Барашек жалобным взором глядит И, грустно блея, бежит вперёд...
Бедняжка Мануш! Что делать ей? Ломает руки она в слезах. А братец-барашек бежит за ней. Испуг и горе в его глазах.
Двое сирот Идут вперёд. Мануш с барашком вдвоём В слезах идут... Как грустно тут, В безвестном краю чужом!
Идут. Их голод и зной томят. Идут, не зная куда... И вдруг - деревья листвой шумят, Родник, и звенит вода.
Пьют вдоволь сироты, к воде припав. Потом на дерево влезла сестра, А братец отведал душистых трав. Лужайка от ярких цветов пестра.
Но вдруг - и топот, и ржанье, и смех В лесу вечернем, что тих был и пуст. И звуки всё ближе, и в звуках тех И песня, и хохот, и веток хруст.
И вот, золотой уздечкой звеня, Подводят слуги коня к воде. Но что в роднике пугает коня? Он встал на дыбы, словно быть беде.
Взглянули слуги, а в роднике Лицо прекрасное отражено. Промчится ветер невдалеке, И зыблется в струйках воды оно.
Наверх взглянули они, а там Красавица, светлая, как заря. Сидит она, прижавшись к ветвям, И смотрит, ни слова не говоря.
Каких только нет на земле чудес! Дивятся все в глубине души: Как диво такое попало в лес, На дереве диком сидит в тиши?
Кто ты? Виденье иль человек? Если виденье, сгинь, пропади. А человек - так с ветвей сойди, Лучший найдём для тебя ночлег.
Кто ты? Откуда? Нам невдомёк, Как очутилась ты среди нас. Что за горе тебя, дружок, В лес привело в этот поздний час?
Горе сиротства нас привело В эту лесную глушь, - С дерева отвечает им Скромная наша Мануш. - Нет у нас крова, нет родных В огромном мире земном. Ночь подходит. Страшно одним Во мраке ночном лесном.
Горят во дворце алмазы, янтарь... Приводят сироток в царский покой. Красавица, кто ты? - воскликнул царь. Зачем барашек безмолвный с тобой?
И вот Мануш рассказала о том, Что было рассказано мной в стихах. Да здравствует царь на троне своём, Пусть он разберётся в наших делах.
Царь выслушал грустную повесть сирот. Приятна Мануш для его очей. И в жёны себе он её берёт. Семь дней он пирует и семь ночей.
Забыла Мануш о тяжёлых днях, Не знает отказа она ни в чём. А братец-барашек в густых садах Пасётся, довольный своим житьём.
Жила во дворце, завистлива, зла, Старуха-служанка. Злодейку ту Однажды чёрная зависть взяла, Что любят все девочку-сироту.
И входит старуха, злобу тая, В покои к царице - и льстиво ей: Пойдём-ка, царица, краса моя, Сведу я купаться тебя скорей!
И вот, обольстивши, ведёт к воде, Бросает в озёрную глубину, А дочь, в одежду Мануш одев, К царю посылает, словно жену.
Лица не видать под тканью густой. Обманщица входит в царский дворец. Властитель считает её женой, Она надевает царский венец.
Но что это сталось с барашком вдруг? Никак не заманишь его домой. По берегу, блея, сделает круг - И снова бежит на берег другой.
Что делать с барашком? Нейдёт он прочь. Подумав, решила старуха-мать: Пусть притворится больною дочь. И уложила её в кровать.
Несут ей яства - и это и то, И просят-молят немного съесть. Не смотрит притворщица ни на что И просит мяса барашка принесть.
Мануш, Мануш, но ведь это твой брат! Ужели же сестры братьев едят?! Обманщица дальше ведёт игру: Подайте мне то, что велю, сейчас! Кричит: "Погибаю!" Кричит: "Умру!" И царь издаёт ужасный приказ: Костры разложить, Ножи наточить, Барашка убить И мяса подать Царице в кровать, Чтоб ей не хворать.
Издал он приказ и с тайной тоской, И с тайной тоской бродил над водой, И думал он грустно: "Ну как могла Мануш его милая быть так зла?"
И плачут скалы, что вкруг стоят. И блеет и плачет барашек-брат, И мечется, бедный, над бережком И человечьим кричит языком:
Сестричка-джан! Сестричка-джан! Разводят костры, Разводят костры! Ножи уж остры! Сестричка-джан! Сестричка-джан! Услышь ты меня, Спаси от огня!
И слышит царь, удивления полн, - Доносится голос из синих волн. Знакомый голос и смутен и глух, Взывает и нежно терзает слух: Братец-джан! Братец-джан! Бездомный ты мой, Сестры нет с тобой, Барашек мой, джан! Томлюсь я на дне, Во тьме, в глубине. Не видно мне дня, Не слышно меня. Обманщица зла! Ужасен обман! Погибель пришла, Барашек мой, джан!
Услышал царь - и скорей домой. Покровы с царицы срывает он, Срывает и видит - о, боже мой, Кто сел обманом на царский трон? Сюда, рыбаки, свой невод скорей! Достаньте Мануш, голубку мою! Сюда, палачи, в глубь водных зыбей Кидайте старуху и дочь-змею!
Разгневался царь. Не уймёшь никак... За ним возмущённый гудит народ. Бросает в озеро невод рыбак - Мануш достают из глубоких вод.
Мануш достают и на трон несут. Но кто это рядом стоит, пригож? То братец сбросил шкурку и тут Совсем на барашка стал не похож.
Барашек красавцем-юношей стал, - Широкие плечи, разумный взор. Не блеяньем жалким раскрыл уста - Повёл человека живой разговор.
А тех, что обманом взяли права, - Старуху-злодейку и лгунью-дочь, - Надев на шеи их жернова, Бросают в озеро в ту же ночь.
Уж не грустят Сестра и брат. Забыли о страшном сне. И снова мир, И жизнь, как пир. А зло - на озёрном дне.
|